– Я вполне серьезно, Саша! Ящик, конечно, с нее не возьму, но бутылку шампанского и коньяк – это железно! А что? Если баба получает удовольствие, пускай платит! А что здесь такого?
Тут Соболев вяло ответил:
– Дополнительная статья дохода. Открой бюро знакомств и ты заработаешь наличку на стройматериалы.
Корбут сощурил глаз и проговорил:
– С женщинами, конечно, не проблема. Как с тобой договориться?
– Зачем тебе я? Тут ты прекрасно обойдешься без меня.
– Ну что ты, Саша! За меня, наверно, уж и пива никто не поставит.
Фраза эта хоть и далека была от искренности, однако явно свидетельствовала о волнующем Корбута предмете. Соболеву разговор явно не нравился. Он пытался остановить глаза на каком-нибудь постороннем лице, но взгляд почему-то соскальзывал на собеседника.
– Саша, хочешь, я отведу тебя к своему мастеру? – предложил Корбут. – Тебе только сделать стрижку, укладку, еще костюмчик хороший! И ты будешь неотразим. Бабы с ума посходят.
– Спасибо, Сережа, но лучше пусть они остаются при уме.
– Не, Саш, я серьезно. Я могу достать тебе хорошие шмотки.
– Спасибо.
– Не, ну ты ж сам знаешь, что в человеке все должно быть красиво – и одежда, и мысли…
– Да, да, Сережа! Только не красиво, а прекрасно! Хотя, наверное, ты прав. Ты даже не представляешь, как точно ты сейчас отразил положение вещей. Одежда и мысли! Зачем лицо? Зачем душа? Одежда и мысли! Одежда, чтобы на тебя смотрели. Мысли, чтобы раздобыть эту одежду!
– Не, ну я понимаю, сейчас не до этого, сейчас другие проблемы, нет денег. Но об этом надо думать всегда. Кстати, за бабки можешь не переживать. Я это сделаю тебе в счет зарплаты.
– Спасибо еще раз. Но в счет зарплаты я как-нибудь сам найду что сделать. Не утруждай себя.
– Смотри. Мое дело предложить.
Корбут, как человек прекраснейшей души, считал себя обязанным проявить заботу о товарище. Особенно с тех пор, как они стали жить вместе.
И он собрался сказать что-то еще, но внимание отвлекла неприятная сцена у столика с молодыми особами.
Пока происходил весь этот разговор, на площадке появилось новое лицо, которое не вписывалось в царящую здесь трезвую атмосферу. Некий молодой человек, неустойчивый на ногах, поинтересовался в окошке наличием спиртного. Получив отрицательный ответ, он обозрел присутствующих и, естественно, остановил свой глаз на девочках. После чего, так же естественно, пришвартовался к их столику. Девочки, у которых в глазах еще, быть может, отражался Корбут, не поняли этой естественности.
Пленившийся молодец подсел к ним, не сказав ни слова. Посмотрел на одну, затем на другую, причмокнул языком, крякнул и тыльной стороной ладони утер набежавшую слюну. Был он невелик, худощав, коротко острижен. Очень напоминал демобилизованного воина, в груди у которого стоял сумбур гражданских желаний, но способности их выражения еще не было никакой.
– Так вот, Эллочка… О чем мы говорили? – сказала одна, отворачиваясь от молодого человека и закуривая новую сигарету.
Однако другая, не обращая внимания на подругу, агрессивно затушила свою сигарету в чашке из-под кофе и уперла глазки в молодого человека. Затем брезгливо дернула верхней губой:
– Молодой человек, здесь занято!
Отставник воспринял командный тон, но, не обнаружив перед собой никаких знаков воинского различия, нахмурился.
– А ты здесь чё, взводный старшина? Или начальник столовой? – сказал он вполне мирно и даже сделал попытку улыбнуться.
