Март 2015 года
Саша вошел в ординаторскую. Света подняла голову от бумаг и спросила:
– Все, Санюшка? Закончили?
Саша не любил, когда его называли Санюшкой, поэтому передразнил:
– Все, Митюнюшка, закончили!
Света засмеялась и снова подняла на него глаза:
– О! А ты чего такой зеленый весь? Устал?
– Да что-то плохо мне, Светик, – пожаловался Корольков. – То ли грипп подцепил…
– Саша, какой, нафиг, грипп! Ты прекрасно знаешь, что это все СМИ раздувают! – возмутилась Света.
– Ну не знаю, – снова заканючил он. – Что-то аж мокрый весь, еле операцию закончил.
– А ну ляжь на кушетку! – скомандовала хирург Гулькина.
Саша снова передразнил:
– Ляжь! Тьху, дер-р-р-евня!
– Ложись давай, деревня! – рявкнула Света. – И штаны спускай!
– Ой, Вась! Прям щас, что ли? – веселился Саша. – Увидю-ю-ют…
Однако на кушетку улегся, кряхтя, словно старый дед. Света с тревогой посмотрела на него:
– Чего стонешь? Больно где-то?
– Да вроде не больно, а ломает всего… – Саша приспустил штаны синей хирургической пижамы, а подол рубахи задрал вверх, открыв мускулистый живот.
– Ниже спускай, – ругнулась Света. – Чего как девочка?
– На, на тебе ниже, – обреченно простонал Корольков. – Мегера!
– Ой, Санек! – всплеснула руками Гулькина. – А ты что, без трусов, что ли, ходишь?
– Щас прям, без трусов, – отмахнулся Саша. – Размечталась! Вон они, на мне, трусишки-то мои…
Света села рядом на стул и потрогала его лоб:
– Ого! Так у тебя температура!
Другой рукой она уже трясла термометр:
– На-ка вот, мерий!
Он снова передразнил ее:
– Мерий…
– Саня, иди в жопу, а? – вызверилась Света. – Мерь, говорю, и не мыркай мне тут! Колени согни!
Она стала ощупывать его живот и снова с тревогой взглянула ему в лицо:
– Так больно? А так? – Света резко отпустила прижатую руку, от чего Саша снова покрылся холодным потом:
– Больно…
– А так?
– И так больно…
– А ну повернись маленько на бок! – голос ее стал совсем обеспокоенным. – А так?
– Да… – сквозь стиснутые зубы простонал Корольков.
Света же озабоченно протянула:
– А живот-то у тебя острый, Сашенька… О-хо-хо-хо…
– Пальцы у тебя, Светочка, острые! – возмутился он. – Ты случайно на досуге подковы не гнешь?
– Ладно, не крякай мне. Нашелся нежный! – ответила Света и без перехода крикнула проходившей по коридору пожилой сестре: – Людмила Пална! Людмила Пална! Зайди, а?
– Чего такое, Света? – появилась на пороге Пална и, увидев лежащего на кушетке Королькова, всплеснула руками: – Саша? Что случилось?
– Пална, давай в лабораторию, а? Пусть Нинка срочно сюда идет и все для забора с собой! И контейнер для мочи давай. Общие на цито.
– А что такое-то?
– Пална, давай быстрее, а? Не видишь, плохо ему! – поторопила ее Света.
– Давление? – все не успокаивалась Пална.
– Если бы! – воскликнула Света. – Аппендицит.
Саша попытался сесть и завопил:
– Что?! Какой аппендицит? Ты что, Светлана, чокнулась?
– Острый, Сашенька! – зловеще проговорила в ответ Гулькина. – Острый! Куда?! – заорала она на него. – Лежать! Лежать, я сказала! Сейчас кровь возьмем, сам увидишь.
Тем временем вернулась Людмила Павловна, и Света, взяв у нее контейнер для анализов, сказала:
– Все, быстро Нинку сюда! Давай, Пална, будь ласкова, одна нога здесь, другая там. А я пока готовиться начну.
– Побежала я уже, Свет, побежала! – вскинулась Людмила Павловна.
– И лед! – крикнула ей вслед Света.
Она повернулась к Королькову, который лежал с вытаращенными от ужаса глазами:
