– Кто что слышит?.. – прошептал Санька.
Мы дружно цыкнули. Водитель замолчал, но ненадолго.
– Уволит или нет? – снова не выдержал он.
– Конечно, нет, – фотограф открыл дверь, и мы отшатнулись от кабинета. – Где он еще возьмет такого сильного специалиста, чтобы круглосуточно пахать за такие деньги?
– Игорь! – надрывно возопил Гриша. – Марш работать!
Фотограф аккуратно просочился мимо нас к своему рабочему столу и привычно, с размаху, плюхнулся в кресло. То жалобно скрипнуло и рассыпалось на запчасти. Игорь, помянув неизвестную женщину легкого поведения и известную маму, звучно шлепнулся на пол. Кто-то (кажется, я) хихикнул, кто-то сочувственно запричитал, а жертва моей подлости села и растерянно потерла ушибленный копчик.
Я удовлетворённо улыбнулась и повернулась к Валику:
– Гони коньяк!
Тот, картинно шмыгнув носом, полез в тумбочку. Фотограф же, кряхтя, встал и глянул на меня с подозрением:
– А по какому случаю пьём?
– А по случаю выигрыша.
– Васька!..
– Валик со мной поспорил, что твое кресло развалится после новогодних праздников, а считала, что до них, – я с готовностью «сдала» старого друга.
Игорёк был добрейшей души человеком.
– А я, как причина спора, требую участия в распитии, – заявил он.
Валик достал из тумбочки коньяк и с грохотом поставил его на стол:
– Надеюсь, меня позвать не забудете?
Из «клоаки» озабоченно выглянула Анютка:
– Как-то шумно сегодня... О, Валик, у тебя что, день рождения?
– Нет, предпраздничный синдром, – проворчал он. – Готовлюсь к каникулам и закаляю организм.
– Работать, бездельники!.. Всё, шоу масок гоу вон!
Засим веселье кончилось, ибо часы пробили двенадцать дня. Я спрятала трофейный коньяк в сумку и уткнулась в монитор. Журналисты разбрелись по своим местам, Валик в расстройстве ушёл курить, а Игорь занялся креслом. И всё пошло своим чередом – статьи, верстка, обед и снова статьи. И, слава богу, отсутствующий Муз. Сегодня мне некогда от него отбиваться, больно работы много. Даже привычную утреннюю медитацию над кофе пришлось проводить за редактурой. Впрочем, я фотографу за украденное время отомстила, и на душе было легко и приятно.
Книга однако не отпускала. И в короткие перерывы, за чаем и пирожками, я усердно гуглила в Яндексе – искала подходящие картинки. Башню нашла, природы много красивой нашла, а вот похожего на героя блондина... Увы. Ничего приличного. Только неприличное. Вместо мужественных и брутальных парней – одни остроухие большеглазые педики, прости, господи. В бронированных корсетах и с цветочками в ушах. Аналогии с ориентацией и психическим здоровьем художников напрашивались сами собой, но мою задачу не облегчали. Сестру, что ли, попросить нарисовать?..
День пролетел незаметно, как и вечер. Сдавая номер в печать в среду, во вторник мы работали до упора. Мы – это выпускающая бригада в количестве трёх человек: меня, редактора и Валика. Рекламщики, шурша баннерами и возмущаясь, разбежались по домам ещё в пять, журналисты – в шесть, а мы просидели над версткой до десяти вечера. Тексты кончились, и я взялась за вычитку полос. Спать раньше трех ночи не лягу – работу домой забрать придется, но всё же...
– Василиса, опять?.. – шеф бегал от своего компа к Валику и постоянно за нами бдел. – Тебе полосы для правки печатаются! Ты что там Валику пишешь?
– Признание в любви.
– Дай-ка посмотрю... Ну и почерк, хуже медицинского... Так, ага, «заг кривой, добавь воздуха, ужми размер, подзаг бо...» Ты что-нибудь понимаешь?
