– А как же остальные?
– В том и дело, что все, тут, и каждый из вас, делает, что хочет! А меня это все уже задолбало! Андрей, пойми, ты не в школе, где в одно ухо говорят, а через второе можно выпустить и на все можно забить. Здесь все по-другому! Если что-то нужно делать, это делается не для галочки, не для того, чтобы показать работу, это делается для чего-то. У нас большие списания, эта мера не просто так, я должен проверять все, что списывается и контролировать это. Чтобы в конце месяца у нас не вылезала недостача и я точно мог сказать, что, когда и почему пропало, и на ком лежит за это ответственность. Я закажу больше, я буду платить, ты проебал (проморгал) и что-то пропало – ты должен за это заплатить. Это деньги, ты понимаешь? Здесь важна каждая деталь. У нас с тобой эта проблема не прекращается. Сколько ты уже у нас работаешь?
Все это время Андрей с виноватым лицом смотрит то в сторону, то на Армена.
– Полгода.
Шеф удивился.
– Полгода! Ну извини – это элементарные вещи! Я понимаю запара, времени нет, не успеваешь, но что сложного в том, чтобы запомнить элементарные вещи, что все списания нужно показывать мне?
– Просто шеф, понимаешь, не всегда всё получается так просто. Иногда кто-то может оставить за собой с прошлой смены что-то не так и оно пропадет. И так выходит, что я же не могу пойти к тебе и настучать на этого человека и вкинуть его, как-то это неправильно.
– Ну не можешь, тогда бери и записывай на себя все, что этот человек проебал (просмотрел) и плати за это сам! Почему за это должен платить кто-то другой?
– Шеф, но тут тоже, одно дело вкинуть кого-то на пять сотен, а другое дело это сумма разделится на всех по тридцать рублей. Мы же одна команда и за все отвечаем вместе, кто-то там огурцы эти проебал (проморгал), кто моющего больше заказал, кто-то еще что-то. Все люди, все допускают ошибки. Поэтому как я вот так возьму, и вкину человека на пять сотен, а мне он что потом скажет? Спасибо?
– Да, Андрей, да. Ты вчера работал Армен? (Он повернулся к Армену)
– Да.
– Вот, если это Армен вчера забыл накрыть огурцы, и они завяли, и ты их выкинул, ты ко мне приди покажи их, и я запишу их на него, а как по-другому?! Каждый должен отвечать сам за себя и нести ответственность за свои действия, иначе просто не может быть. Не может баба Нина, на мойке, получать тысячу триста за четырнадцать часов работы, делать все нормально, а у нее еще будут, – то раз, то два, то три вычитать по тридцать рублей. Она просто уйдет и пошлет меня и всех нас! И все!
Андрей сморщился и съежился.
– Ну, как бы, это тоже верно, с одной стороны, а с другой, вот так брать и ходить, и говорить: -«шеф, тот закосячил там, тот здесь», – это тоже как-то неправильно.
– Какой нахуй (нахрен) неправильно? А как правильно, брать и наебывать (Врать)? Я тебе, о чем говорю? Правила придуманы не зря, и я сейчас стою и все это тебе говорю не просто так, не потому, что ты мне не нравишься как человек, и я решил до тебя доебаться (докопаться).
Андрей прицокнул. Шеф из-за его прицокивания замолчал и начал ждать продолжение. Андрей говорит:
– А получается, что так.
– Нет Андрей, я нормально к тебе отношусь как к человеку. Я даже понимаю, что ты хотел, как лучше, но и ты меня пойми, что так, как делаешь ты, повар у нас работать не может, это совсем никуда не годится. Ты согласен со мной?
Андрей мнется и долго молчит, шеф ждет ответа и говорит:
