Увидев плоды своих либеральных претензий, общество немного одумалось. «Мою губернию, – говорил один губернатор, – дожгли до октябризма, если бы еще ее пожгли, то она сделалась бы правой». Особенное впечатление произвели московские баррикады в декабре 1905 г. «…этот бессмысленный акт повредил делу действительного революционного движения и отбросил общество вправо», – полагал Соколов 2. Одни говорили о «реакции», другие – об «отрезвлении русского общества от революционного угара».
Но левые либералы неисправимы. Когда перед самым открытием Г. Думы, 23.IV, было совершено очередное покушение – на московского генерал-губернатора Ф. В. Дубасова, причем убит его адъютант гр. Коновницын, в Петербурге заседал кадетский съезд. При известии о покушении «сорвалось несколько аплодисментов», вызвавших протест и порицание председателя. Правые долго попрекали кадетов этими аплодисментами. Оппоненты отрицали, но впоследствии видная кадетская журналистка Тыркова-Вильямс признала этот факт в своих воспоминаниях. В другой раз кадет Бакунин заявил, что с удовольствием пожал бы руку убийцам Слепцова и Игнатьева.
Таким образом, в обществе произошел раскол на два лагеря, между которыми, казалось, не было уже никакой общей почвы. «Я был два раза на войне и, поверьте, там не видел такой злобы среди противников», – говорил А. И. Гучков.
Деформация народного сознания
Вместе с Самодержавием поколебались и остальные два начала уваровской триады, – Православие и Народность.
Святотатства
Революция наложила тяжелый отпечаток на сознание народа-богоносца, который с 1905 г. стал неузнаваемым. Бесконечной чередой шли святотатства. Украли драгоценности с иконы Казанской Божией Матери, Ченстоховской, Владимирской – в Успенском соборе московского кремля. В третьем случае вором оказался 17-летний крестьянин, прятавшийся во время обысков тут же в соборе, за киотом. Обокрали Трифонов монастырь в Вятке, Данилов монастырь в Москве, средь бела дня. В подмосковных селах грабили храмы, забирая не только деньги, но и ризы с икон. 4.V.1910 наместнику Новоспасского монастыря подсыпали в чай стрихнин, а в конце августа сторожа Троице-Сергиевой лавры зверски убили 75-летнего иеромонаха Анатолия, чтобы завладеть его деньгами.
Святость храма не остановила и одного из петербургских нижних чинов, который для своей оргии с участием приятеля и двух женщин не нашел места лучше, чем церковь офицерской кавалерийской школы на Шпалерной улице. По официальным сведениям, при появлении караульных и полиции устроитель торжества немедленно повесился на крюке, на котором висела икона.
Наконец, вопиющий случай произошел в 1908 г. в Архангельске. Красногорский монастырь продал один из своих храмов с подворьем крестьянину Щербакову за 18 тыс. р. Сделка была заключена официальным порядком – купчую крепость утвердил местный окружной суд. Новый владелец переделал здание храма в обычный дом. Глава и колокольня были сломаны, иконостас разобран. В алтаре устроили музыкальный и модный магазины, в храме – квартиры. По предписанию Св. Синода местный преосвященный, епископ Михей, обратился с воззванием к жителям Архангельска, прося жертвовать на выкуп здания. 18 тыс. были собраны меньше, чем в полгода, и, несмотря на сопротивление нового хозяина, заломившего почти вдвое большую цену, храм снова стал храмом.
Тип священника-радикала
