Октябрический режим. Том 1 - страница 19

Левые убеждения духовенства выглядели пикантно ввиду особого положения, которое в Российской Империи принадлежало православной Церкви. «Священнослужитель, совершая литургию, молится о здравии и благоденствии Государя Императора, он служит молебствия в царские дни, и если в Думе он оказывается противником монархической власти, невольно спрашиваешь себя, когда же он лицемерит – в церкви или в парламенте?» – писал «Голос Москвы».

«Русское знамя» иронически предсказывало, что радикальным «лжепастырям» придется создать вместе с интеллигенцией новую церковь, «в которой, кроме панихид по "борцам за свободу", нашим пастырям никаких служб церковных совершать не придется, так как ведь наши либералы и радикалы, как известно, других служб не признают и не посещают».

Конституция

После 17 октября можно было говорить о провозглашении конституции. Ее существование признавал и Государь, и гр. Витте, и Столыпин в интервью Людовику Нодо.

20.II.1906 были опубликованы два закона – новое Учреждение о Г. Думе взамен изданного 6 августа и новое Учреждение Г. Совета. Манифест, сопровождавший эти акты, вновь провозгласил, что отныне никакой закон не может восприять силы без одобрения обеих законодательных палат.

При разработке новой редакции Основных Законов Российской Империи возник вопрос о том, как же теперь определить монархическую власть. В старом тексте было так:

«Статья I. Император Всероссийский есть Монарх Самодержавный и неограниченный. Повиноваться Верховной Его власти не токмо за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает».

В новой редакции это положение звучало так:

«Статья IV. Императору Российскому принадлежит Верховная Самодержавная власть. Повиноваться власти Его не только за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает».

Таким образом, слово «неограниченный» было вычеркнуто. Оно осталось только в ст. 222 по кодификационному недосмотру. «Всероссийский» Монарх превратился в просто «Российского», а вся статья спустилась с почетного первого пункта на четвертый.

Кроме того, Основные Законы содержали следующие существенные новшества:

«Государь Император осуществляет законодательную власть в единении с Г. Думой и Г. Советом» (ст. 7);

никакой закон не может последовать без одобрения Г. Думы и Г. Совета (ст. 86);

законопроект, отклоненный одним законодательным установлением, считается отклоненным (ст. 111).

В сущности, это и есть конституция, особенно ст. 86.

За Монархом сохранялась «власть управления во всем ее объеме» (ст. 10), то есть исполнительная – руководство работой министров. Это важное отличие от парламентской монархии, где министерство назначается парламентом. Поэтому проф.Коркунов в своем курсе русского государственного права характеризовал наше государственное устройство как монархию не парламентскую, а дуалистическую.

В единоличном ведении Монарха оставалось военное законодательство (ст. 96-97), церковное управление (ст. 65, 68) и учреждение императорской фамилии (ст. 21, 175).

В области общего законодательства Монарх был вправе единолично проводить какие-либо экстренные меры в период перерыва занятий законодательных учреждений (ст. 87) и осуществлять призыв новобранцев, если соответствующий законопроект не успеет пройти все инстанции к 1 мая очередного года (ст. 119). Однако это были очень условные права, поскольку в первом случае закон все равно подлежал внесению в Г. Думу, а во втором число новобранцев не могло превышать назначенное в предшествующем году. Однажды Кутлер назвал ст. 119 «аномалией», «уродливым явлением нашей конституции». Те же комплименты можно было отнести и к ст. 87. Эти статьи – лишь атавизмы, не имеющие большого значения, если, конечно, ими не злоупотреблять.