Формально не заключая в себе никакого порицания Г. Думы, это сообщение порицало ее любимое детище – проект принудительного отчуждения. Поэтому депутаты прочитали между строк: крестьяне, не верьте Думе, верьте правительству. Кроме того, правительство осмелилось играть самостоятельную роль в законодательном механизме.
«Прежде всего акт этот следует признать совершенно неконституционным. Правительство внесло свои законопроекты в Думу; пока эти законопроекты не рассмотрены, не получили силы закона, правительство не имеет права выступать с ними как с правительственными актами».
Был принят запрос, обвинявший авторов сообщения в призыве к ниспровержению существующего государственного строя, точнее, его части – Г. Думы.
Кроме того, по предложению Кузьмина-Караваева аграрная комиссия выработала контр-сообщение от Г. Думы. В этом проекте объявлялось, что народное представительство не отступило от прежних взглядов на земельный вопрос и разрабатывает законопроект о принудительном отчуждении земель в пользу крестьян.
«Несмотря, однако, на твердо выраженную волю Думы, министры опубликовали 20-го июня сообщение, в коем от лица правительства объявляют все те же, прежние предположения свои о земельном законе.
Ввиду этого Г. Дума напоминает, что по манифесту 17 октября 1905 г. никакое предположение правительства не может восприять силу закона без одобрения Г. Думы.
Что же касается до принудительного отчуждения частновладельческих земель, что Г. Дума от сего основания нового земельного закона не отступит, отклоняя все предположения, с этим началом не согласованные».
В конце проекта выражалась надежда, что население будет «покойно и мирно» ожидать выхода аграрного закона.
Таким образом, Дума намеревалась объявить народу, что проведет не правительственный законопроект, а собственный. Попутно министры обвинялись в неповиновении Думе.
Доклад был роздан 4.VII и прочитан за 20 минут, пока шли другие обсуждения. Говорить по поводу этого проекта сразу же записалось более 50 лиц, и сразу же было внесено предложение прекратить запись ораторов, хотя еще никто ни слова не сказал.
Умеренные депутаты, к котором примкнул и кадет Петражицкий, выступили против обращения, предупреждая, что оно усилит беспорядки. «Представьте себе, – говорил кн. Волконский, – жителей глухой местности, крестьян, […] которые сегодня получили правительственное сообщение – оно пришло чрез волостное правление, ему нужно верить. И в этом сообщении вопрос разрешается одним образом, а на другой же день является другое, уже от лица Думы. Из этого они заключают, что Дума с министрами ссорятся и больше ничего. Какое же успокоение от этого может получиться? […] Если вы обратитесь прямо к населению, вы косвенным образом пригласите население не надеяться на законную силу, а действовать самому».
Предлагаемое обращение к народу – «шумное по форме и мелкое по содержанию», оно подвергает риску «авторитет и может быть и существование Думы». Дума пойдет на риск, на нарушение закона, где нет указаний на ее право обращаться непосредственно к народу. Даже Кузьмин-Караваев признал, что обращение к народу, «быть может, не находит полного оправдания в теоретическом конституционализме».
Кадет Ледницкий в своем кругу высказывал те же мысли, что и умеренные депутаты, и с кафедры тоже высказался против обращения, но, боясь показаться недостаточно либеральным, призвал Г. Думу опубликовать взамен него целый манифест.
