– Оборонись! – крикнул тысяцкий и гребцы левого борта, не переставая грести, подняли щиты. Три стрелы упали в воду, не долетев.
Крик раненного поднял спящих, Радомысл схватил лук и пустил стрелу, а хазары брызнули в разные стороны, и было до них шагов двести, так близко корабль шёл вдоль берега. Олег огляделся, на дальнем и высоком правом берегу, еле различимые стояли люди, но не на конях, а просто, – это были свои, значит, там ещё нет хазар.
Тревога прошла, гребцы поменялись с отдохнувшими, за Олегово весло сел Родька, а Олег пошёл на нос к тысяцкому Фарлафу, тот смотрел на воду и кричал каким бортом грести сильнее – он лучше всех знал, как до порогов надо идти, где больше глубина.
– Не сильно влево забрали? – спросил его Олег.
– Правее нельзя, тут глубже всего, – ответил Фарлаф, не отрывая взгляда от воды.
– Мелко?
– Не в том беда, что мелко, а в том, что волна уходит к порогам, а мы еле идём, не поспеваем.
– А не чуешь… посвежело?
Фарлаф оторвался и вдруг закричал:
– Бросай весла, ставь парус! – и первым бросился разматывать ужи.
Олег сам не понял, с чего он взял про ветер, он только вспомнил, что, когда встал от весла, его охватил озноб.
А ветер дул всё сильнее.
Олег вдруг остро почувствовал тревогу и посмотрел на левый берег. Его корабль шёл третьим, первые два во главе с Велимидом и «тятей» Жданом уже начали отваливать вправо и, попав в стремнину, отдалялись, а на левый берег вышли несколько десятков хазар и подняли свои луки.
– Оборонись! – крикнули одновременно Олег и Фарлаф и в этот момент на его корабль обрушились стрелы. Одна воткнулась в борт чуть ниже кромки, а если бы чуть выше, то попала бы Олегу в бедро.
«Што-то рано они показались!» – подумал Олег, прикрылся щитом и пошёл на корму.
Хазары ещё раз пустили стрелы и больше не стали, а только наблюдали, как корабли отваливают от левого берега вправо и всё больше и больше отдаляются, так, что стрелам уже не долететь. И становилось всё темнее.
Тысяцкий подошёл.
– Приставать будем? Темнеет… – произнёс он. – А там, глядишь, и чудь подойдёт, можно есть и ночевать!
– Можно, – не думая, и как бы, не тысяцкому, а самому себе ответил князь. – Ты погоди есть… – он поднял лицо, всматриваясь или принюхиваясь к тому, что происходит на высоте птичьего полета. – Послушай!
Тысяцкий стал прислушиваться.
– Да, княже, полунощный… полунощный дует, прямо нам в паруса…
– А гроза идёт, не чуешь?
– Грозу покуда не чую, а дует сильно, а, княже?
– Сильно, – ответил князь и посмотрел на тысяцкого. – Глянь вона… теперь понимаешь, почему так быстро темнеет? – сказал Олег и показал вверх по течению Днепра. Тысяцкий посмотрел и теперь всё понял – с северной стороны горизонт был затянут тонкой чёрной полосой.
– Думаешь, быстро долетит? – спросил он.
– Думаю, быстро!
Они оба смотрели вверх по течению, им в корму построились один за другим две тысячи кораблей, они видели, что на всех кораблях тоже догадались и поднимали паруса.
– Не приставать надо, а проскочить…
– На волне, князь… понял тебя…
– Как только нагнёт, снимай парус, не то сломает и выбросит на берег…
Гроза нагнула в тот момент, когда на вечернем небе должны были появиться первые звёзды.
Олег вглядывался в другие корабли, шедшие за ним. Он до белой крупы в глазах всматривался в пятнышки парусов и вдруг увидел, что какой-то задний, который ещё можно было различить, вдруг исчез, не сам, а исчезло пятнышко, и Олег понял, что догнал грозовой ветер этот кораблик и парус убрали.
