– Не робей! – прошептала Предслава. – Непоправимого не случилось! Никто тебя не изгнал. А князь погневался да забыл… Он и меня за Ласковью не корил. Была б она ему дорога – не отдал бы.
Перебирая кудри полюбовника, княжна раздумывала о том, не перевесила ли опасность, которую представлял чересчур осведомлённый о её делах Милонег, пользу, которую он приносил ей?
На память Предславе пришёл недавний разговор с Иегудой.
Лихоимец обмолвился, что весной он уедет прочь из Киева. Хотя о гонце, отправленном в Тмутаракань, знали лишь они с Авраамом, Иегуда всё же опасался, что заговор будет раскрыт, и князь Киевский сравняет Козары с землёй.
– Мы, иудеи, привыкли, что нас назначают виновниками всех бед и безо всяких доказательств, – мрачно усмехнулся Иегуда. – Мы виновны уж тем, что существуем.
– Кто ещё знает хоть что-то о нашем союзе? – с тревогой спросила Предслава. Она внезапно осознала всю глубину возможных последствий содеянного ей и испугалась.
– О твоей помощи, княжна, как и о гонце, посланном в Тмутаракань, знаем лишь я и Авраам. Манару, Гостяте и Синаю ведомо только то, что нам стало известно о замыслах князя Киевского. Но ведь о них мог проболтаться кто угодно. К тому же Манар тоже уедет весной в Северское княжество и, вероятно, останется там. А Гостята и Синай уедут со мной на запад. Правда, вот они желают вернуться в Киев следующей осенью.
– А Авраам? Он покинет Киев?
– Нет. Но Авраам скорее лишит себя жизни, чем выдаст тебя, княжна. И он тяжко болен. Ему недолго осталось.
Все жидовские послухи заговора скоро исчезнут из Киева. Это было благом для Предславы. Но об Иегуде она сожалела. Лихоимец из Козар понимал её с полуслова и был надёжным союзником. И хотя действовал он исходя из собственной выгоды, но на него можно было положиться. Теперь все её трудности будут лишь её личным делом. А Предслава никогда не пачкала рук в крови сама. Ранее рядом с ней всегда имелся мужчина, обладавший силой и возможностями для подобного. Милонег не был таким. Он клялся в любви и исполнял что велено, но без неё он был никем. Случись беда, он не спасёт её, скорее, навредит ещё больше.
Другие её помощники в том неприглядном деле, по разумению Предславы, были ей мало опасны. Племянник Олег будет помалкивать. Ведь он сопричастник. Касоги вряд ли станут размышлять об истинном назначении должника, которого они отвезли в Тмутаракань. Да и вряд ли они приедут в Киев. Но Милонег? Вдруг он о чём-то догадается?
А преданного Граничара, который не раздумывая избавил бы её от Милонега и прочих негожих нелюбов, будь на то её воля, Предслава отослала прочь из Киева.
Пересечен
Свенельд наблюдал за ходом сражения из захваченного посада. Гридни, прикрываясь щитами сверху и толкая вперёд пленников, преодолели только что засыпанный ров и подступили к стенам. Стрелы полетели в защитников не только издалека, но одновременно и из-под осадных щитов. Шёл дождь. Однако непогода, затрудняя обзор лучникам, стрелявшим из бойниц в заборолах44, помогала нападавшим. Несколько особо рьяных пересеченских стрелков, осмелившихся слишком сильно высунуться из бойниц, были удачно сражены меткими выстрелами. Их безжизненные тела перевешивались через борта, кропя городни кровью. Оборонцы стен, разъярясь от гибели товарищей, принялись стрелять, не щадя полонян. Свенельд увидел, что и кое-кто из его ратников пал. Пленники из живого щита норовили бежать – всё равно быть убитым не в спину, так в грудь – стрелами со стен. Ещё немного и, пожалуй, надо будет дать людям передышку. Время для самого решительного боя ещё не пришло.
