— Мы все решим, — глухо бросил Игнат.
Лицо его напряжено, остро и жестко. И полно ненависти также, как и мое. Только кого он ненавидит? Меня? Себя?
Я ненавижу нас обоих.
— Не решим. Тогда не решили, и сейчас не решим. Ты приехал шантажировать меня ребенком?
— Я приехал за вами обеими. Как бы ты ко мне ни относилась, я — отец нашей дочери. И люблю вас обеих. Я все исправлю, — Игнат снова шагнул мне навстречу.
Я покачала головой, и он остановился.
— Слава, я не оставлю свою дочь. Тебе придется принять меня в свою жизнь, — повторил Игнат, вызывая во мне волну истеричной паники.
Он меня не оставит.
И дочь. Он её любит, он умеет обращаться с малышами, а я… я всегда буду помнить обо всем, глядя на нее. И постоянно видеть при этом Игната.
Я не справлюсь. Я уже не справляюсь.
— Не придется. Ты не хочешь оставлять свою дочь? — мертвея от ужаса спросила я. — Если ты и правда будешь любить её, то… то я отдам тебе ребенка.
Боже! Неужели я это сказала?
Руки затряслись, я прижала их к губам, и сдавленно расплакалась.
11. 10
8 месяцев назад
— Ой, — испугалась, схватилась за смеющегося Игната.
И сама рассмеялась. Хороша балерина — на ногах не устояла.
— Я куплю тебе побольше зонтов, всегда носи с собой. Это Питер, малышка. То снег, то дождь.
— То все вместе взятое, — проворчала я.
— Мы как раз у моего дома. Удачно получилось. Зайдем? — предложил Игнат.
Я путаюсь в собственных чувствах. С главным я определилась, а вот с составляющими моего счастья — нет. Хочу постепенно, не торопясь, и в то же время хочу все и сразу. Странные мысли, глупые. Я жду прогулок, признаний, ухаживаний, чтобы Игнат добивался меня, а еще хочу прямо сейчас подняться к нему, скинуть одежду, и отдаться его рукам.
Губам.
Чтобы было жарко и стыдно.
Чтобы было хорошо и больно.
Чтобы были он и я. Мы.
— Идем, — Игнат потянул меня по улице, и ускорил шаг. — Не хватало еще, чтобы ты заболела.
— Мы к тебе?
— Ко мне.
— А почему не в кафе? — я с улыбкой кивнула на милое, уютное заведение.
Там, за стеклами в разводах дождя, сидят люди, и вдыхают идущий от кружек аромат кофе. Кто-то глинтвейн попивает. Чертовски заманчиво, но не заманчивее предложения Игната.
— Почему не в кафе? Потому что твое место в моем доме.
— Очень удачно пошел дождь со снегом, да? И мы как раз рядом с твоей квартирой, — подколола я, сглаживая его резкость.
Мы вошли в арку, Игнат остановился. Плечи его немного опустились, расслабились.
— Я давлю, да?
— Я уже поняла, что ты не любишь, когда с тобой спорят.
— Останавливай меня, Слава, — нахмурился он. — Если хочешь, мы пойдем в кафе.
Я опустила глаза, и заметила, что в правой руке Игната зажата связка ключей. Без брелока… эх, а на моей связке ключей что только не навешано. Значок балерины; маленькая, вечно оцарапывающая меня Эйфелева башня; отобранный у папы еще в детстве значок футбольного клуба «Динамо», и еще Бог знает что.
— Поднимемся к тебе, — мягко сказала я, разжимая мужскую ладонь.
Сама достала ключи, и открыла калитку. А затем с улыбкой вернула связку.
Зачем спорить с ним по мелочам? Зачем останавливать?
— Дождь, и правда, пошел удачно, — опасно блеснул глазами Игнат.
— Удачно, но… сегодня ничего не будет.
— Посмотрим, — он притянул меня за талию.
И поцеловал.
Мы в темноте двора-колодца, звезд не видно, только капли дождя на мужских скулах, и в них отблески из чужих окон. Я хочу смотреть, но целоваться лучше с закрытыми глазами. Чувствовать его мягкие губы, настойчивый язык, наполнивший мой рот, захвативший меня в плен. И вкус, Боже, какой у него вкус!
