Купол.
Он лежал на дне кратера, чёрный, гладкий, идеально правильной формы. Одна его половина тонула в вязкой атмосфере, вторая – отражала вспышки молний. Вокруг купола простиралась размытая тень, которая дрожала, как испарение над пламенем. Ни одна камера не могла захватить его полностью – что-то в структуре экранировало сигнал.
Рафаэль смотрел на изображение, не мигая.
Буквально за секунду по куполу прошло мерцание. Не вспышка, а именно мерцание. Как будто под гладью структуры пробежала волна.
– Вы видели это? – спросил он.
Оператор мельком взглянул на экран, пожал плечами.
– Здесь всё волнуется. Атмосфера. Электростатика. Нервные люди.
Рафаэль слегка усмехнулся.
Справа, по наклонной платформе, уже поднимались остальные. Первым подошел связист, по выражению лица которого было видно, что новичок в этом деле. Следом подтянулись техник-инженер, отвечающий за систему жизнеобеспечения и два биоспециалиста. Все в скафандрах, с кислородными касками в руках, и абсолютно молчаливые. Рафаэль знал их имена, но пока что они были для него всего лишь функциями. Он не собирался делить с ними купол. Только путь к нему.
Он шагнул внутрь батискафа. Закрыл за собой люк, повернул внутренний замок. Раздалось мягкое гудение, обозначившее, что система жизнеобеспечения активировалась, вокруг стало тише, большинство звуков куда-то ушло. Рафаэль занял место второго пилота. Приборы перед ним были старыми, с аналоговыми шкалами и он чувствовал себя среди них как дома.
Рафаэль включил бортовой журнал. Отметил: "Вход в аппарат. Старт – по готовности и команды со станции."
Снаружи, за стеклом, двигались тени. Техники. Кран.
Пошел последний этап проверки. Рафаэль положил ладонь на панель.
– Если ты ждала там, под пеплом… – прошептал он, – то я иду.
На экране перед ним купол вспыхнул вновь и теперь уже куда как отчетливее. На его поверхности, на краткий миг, проступил геометрический узор. Линии, пересекающиеся, как письмена. Затем всё исчезло.
Рафаэль пристегнулся. Взгляд был направлен только вперёд.
– Погружаемся.
И за стенками станции, за слоями облаков и кислотного дождя, Венера ждала.
Батискаф "Охотник-9" потрескивал швами, как старый сундук, погруженный глубоко под воду. За бронированными иллюминаторами бушевала золото-зелёная бездна: облака аммиака, сернистые потоки и вспышки серо-белых разрядов, похожих на разрывы молний в вязкой жидкости. Венера дышала, жила, ворочалась под бронёй тумана, и Рафаэль Лем ощущал её кожей – точно кто-то большой и древний наблюдал за ними с безмолвным вниманием.
Он сидел в тесном кресле, слегка откинувшись назад. Лицо было затемнено полутенью, освещаемое лишь колеблющимся светом индикаторов. Слева разместился пилот Дрейс, молчаливый технарь с лицом механического хищника. Справа, в соседнем кресле, маячила беспокойная фигура связиста – того самого юноши, имя которого Рафаэль уже забыл. Это было сейчас совершенно неважно. Но он запомнил главное: страх в его глазах, когда давление прыгнуло на треть в момент входа в нижние слои атмосферы.
– Проклятое место, – пробормотал пилот. – Здесь всё либо плавится, либо навсегда исчезает.
Рафаэль не ответил. Его пальцы машинально сжались на ремне. В этот момент в памяти всплыло лицо Марины на фоне багровых марсианских колоннад. Марина улыбается, указывая на трещину в песчаной плите. Она как-то сказала: "Истории дышат. Просто слушай".
