Слова Маши, сказанные не со зла, а скорее с ужасом и желанием «вразумить», попали прямо в самое больное место – в Аннино чувство вины. «Я… я ничего не делала! – попыталась защититься Анна, чувствуя, как накатывает новая волна слез. – Я просто…»
«Ты просто разболтала Кате, а та – всему свету! – перебила Маша. – И теперь его репутация под угрозой из-за твоих… фантазий! Очнись! Прекрати это!»
Маша ушла, оставив Анну стоять в пустом коридоре, раздавленной. «Она права… – пронеслось в голове. – Я угроза для него. Мои чувства – это яд. Я больная. Ненормальная». Мысль о том, что она может стать причиной беды Алексея Сергеевича, была невыносимой. Больше, чем насмешки. Больше, чем унижение. Это была экзистенциальная тоска. «Я разрушаю все, к чему прикасаюсь…»
Ее реакция была инстинктивной – бегство. Она стала замыкаться в себе, как ракушка, закрывшаяся от опасности. На переменах она сидела одна в самом дальнем углу библиотеки или в пустом классе, уткнувшись в книгу или блокнот для рисования, но не видя ни букв, ни линий. Она избегала столовой, принося бутерброды из дома и съедая их в уединении. Перестала отвечать на вопросы на уроках, даже на физике, боясь лишний раз привлечь к себе внимание. Ее взгляд стал потухшим, движения – скованными.
Диалог с Катей стал невозможен. Когда подруга пыталась подойти, Анна отворачивалась или резко уходила. Боль от предательства была слишком острой. Катя виновато бормотала: «Ань, прости… Я не хотела… Я только Ленке…» – но Анна не слышала. Или не хотела слышать. Катя стала частью того враждебного мира, который ее предал.
«Я одна, – думала Анна, глядя на смеющихся одноклассников из окна пустого кабинета. – Совсем одна. И я заслужила это. Мои чувства были ошибкой. Грехом. Теперь я должна их убить. Должна». Она сжала кулаки, глотая комок в горле. Но как убить то, что живет в каждой клеточке тела – этот бешеный стук сердца при его появлении, это предательское тепло, разливающееся по телу от звука его голоса? Как вырвать корни, которые уже так глубоко проросли? Школа стала тюрьмой, а ее собственное сердце – камерой пыток, где палачами были стыд, вина и неистребимая, запретная тоска. И с каждым днем стены этой камеры сжимались все теснее.
Глава 4: Неожиданная встреча: Электричество в пустоте
Школа после уроков была другим миром. Пустые коридоры, звенящая тишина, лишь эхо шагов уборщицы где-то вдалеке и скрип парт, когда Анна нервно передвигала учебники. Она сидела одна в кабинете физики, пытаясь вникнуть в задачи по кинематике, но цифры и формулы плясали перед глазами бессмысленным узором. Мысли были далеко – в унизительных перешептываниях на перемене, в хихиканье за спиной, в холодном осуждении взглядов. ««Просто школьница»… «С ума сошла»… «Опасно для него»… – фразы, как удары хлыста, вспыхивали в памяти, заставляя сжиматься внутри от стыда и боли. Она чувствовала себя грязной, больной, недостойной даже находиться в этом кабинете, где все напоминало о нем.
«Зачем я здесь? – мысленно бичевала себя Анна, глядя на портрет Ньютона, который вдруг показался ей строгим и осуждающим. – Чтобы мучить себя? Чтобы дышать воздухом, которым он дышит? Идиотка. Безнадежная идиотка…» Она уронила голову на сложенные на парте руки, чувствуя, как предательские слезы снова подступают. Тяжесть была невыносимой.
Именно в этот момент дверь кабинета открылась. Анна вздрогнула, как от удара током, и резко выпрямилась, инстинктивно вытирая глаза тыльной стороной ладони. В проеме стоял Он. Алексей Сергеевич. Высокий силуэт на фоне освещенного коридора. В руках у него была стопка тетрадей и папка.
