– То есть ты считаешь, что любая правда лучше лжи?
– Да, ведь лжи во благо не бывает, – сразу же ответила я, даже не подумав.
– Однажды ты поменяешь своё мнение.
– Если это случится, я обещаю сообщить об этом тебе первому.
Через несколько десятков километров пробка расползлась, пропуская нас. Мы заехали на заправку за кофе.
– Прости, что тебе пришлось ввязаться в это незапланированное «путешествие», – сказала я, когда мы стояли недалеко от гелендвагена, пока его заправляли.
– Мне приятно быть тебе полезным, – пожал плечами он.
– Почему? – я следила за его лицом, поэтому заметила, как напряглись скулы.
– Тебя же всегда тянет к правде, я и забыл, – Максим смял стаканчик от кофе и выбросил в урну.
И только когда мы сели в машину и отъехали от заправки, я услышала ответ на свой вопрос.
– Ты уже взрослая девочка, должна если не понимать, то хотя бы догадываться, почему мужчина тратит своё время на женщину.
Я заметила, что на его висках выступили капельки пота.
– Вот уж в офисе не обойдут наше исчезновение стороной и пустят всю свою фантазию в ход, – предположила я.
– А есть основания? – искоса смотрел на меня он улыбаясь.
– Ну вы же взрослый мальчик, Максим Леонидович, когда мужчине нравится женщина, а женщине мужчина – этого не скрыть. И все любопытные взгляды это обязательно заметят, – подражая его интонации, ответила я.
– Хорошо, – довольно сказал он.
– Что это заметят?
– Что это взаимно, – сжал мою коленку он.
Только к вечеру мы приехали в больницу. Я была уставшая от дороги в жару и подавленная оттого, что всё ещё не готова к этой встрече.
– Наверное, ты можешь ехать, – я подошла к Максиму, который ждал меня в кресле, пока я заполняла документы на ресепшене. – Не хочу задерживать тебя.
– У нас уже стоят отгулы на понедельник и вторник, – пожал плечами он.
Я удивлённо уставилась на него.
– Надеялся, что ты познакомишь меня со своей мамой, – улыбнулся.
– Максим Ле…
– Уже можно без отчества, – перебил меня он.
– Я бы сама лучше вернулась в душный офис. – Опустила глаза я, разглядывая ярко-красный педикюр на своих пальцах.
Он внезапно обнял меня, прижимая к себе, что теперь я не только видела все восемь кубиков на его животе, но и ощущала каждый сквозь тонкую рубашку.
– Эта встреча всё равно когда-нибудь состоялась бы, – прошептал на ушко он. – Это как сорвать пластырь с раны. Нужно резко.
Он был прав, но я всё равно была не готова. Между мной и мамой была огромная пропасть в два месяца, наполненная недосказанностями и обидами.
– Спасибо… – выдавила из себя я.
Максим отступил, но его руки оставались на моих плечах.
– Так познакомишь?
– И как мне тебя представить ей? – вопросом на вопрос ответила я.
– А как хотела бы?
Мы опять играли в какую-то игру, которая доставляла ему удовольствие. Он улыбался, скользя по мне довольным взглядом.
– А как бы ты представил меня своей матери, с которой не общался несколько месяцев?
– Моя мама умерла. – Его взгляд вдруг стал серьёзным, а руки соскользнули с моих плеч.
– Прости… – сглотнула я.
– Я принесу нам кофе.
Максим отошёл.
Пока он ходил за кофе, медсестра проводила меня к палате мамы. Но я стояла возле дверей, так и не решаясь войти, заламывая от волнения пальцы на руках и расхаживая по тёмному коридору из стороны в сторону.
Увидела, как Максим идёт мне навстречу, и остановилась в нескольких шагах от него. Он протянул мне кофе.
– Спасибо, – виновато улыбнулась ему.
