Преодолевая тошноту, слабость и выжигающий зрение солнечный свет, выходим с Пахой на улицу. Уже готовы расплачиваться за пьянку собственными душами. Надо только каким-то образом пережить этот день.
– Хуже уже не будет. – сипит недовольно Макей.
– Су-у-к-к-а-а… – скрежещу зубами, напарываясь пляшущим взглядом на огромный кроваво-красный Хаммер и торчащую возле него гарпию. Стерва заинтересованно изучает такого же раскраса, что и дорожный монстр, ногти. Под цвет моей, блядь, крови подбирала? – Не будет хуже, говоришь? – выталкиваю змеиным шипением, скосив убийственный взгляд на друга. – Какого хуя ЭТА здесь делает?
Друг-мудак пожимает плечами и как ни в чём не бывало заявляет:
– Подвозит нас в часть. Быстрее доберёмся.
– Такси, блядь, для этого есть. – рявкаю сухо, не спеша приближаться к ядовитой царевишне и её, мать вашу, карете.
– С Крис быстрее. – жуёт губы Макеев и шагает вперёд.
Мне ничего не остаётся, кроме как проследовать за ним. Времени выёбываться в любом случае не остаётся. Царёва, заслышав наши шаги, отрывается от изучения маникюра и резко вскидывает голову. Шоколадные волосы взмывают вверх, опадают на лицо и липнут к блестящим маковым губам, которыми она вчера обхватывала мой член. В моих больных фантазиях, конечно. Жаль только, что не наяву. Тоже неплохой способ заткнуть грязный рот ненормальной. Сегодня сучка – lady in red>1. Вишнёвая майка на тонких бретельках, чёрные кожаные шорты, облепляющие крутые бёдра и спелый зад. Проклятые уста настолько тёмно-красного цвета, что только благодаря падающим на них солнечным лучам получается разглядеть, что помада не чёрная. И вот эти дурманящие губы расползаются в сочувственной улыбке. Она прицокивает языком и качает головой, убирая с лица волосы.
– Отвратно выглядите, мальчики. – горячим мёдом растекается жалостью к нашим помятым рожам. – Не умеете гулять, не беритесь. Жаль мне вас.
– Себя пожалей. – рявкаю, обходя Хаммер.
– А меня-то чего жалеть? – бросается в атаку мегера, наступая мне на пятки. – У меня в жизни всё хорошо. Особенно когда вижу, как плохо другим. – лыбится царевишна самодовольно.
Резко останавливаюсь и оборачиваюсь. Сверху вниз бешенством обдаю. Чтобы не сжать тонкую шею, сую руки в широкие карманы и сжимаю кулаки. И без неё хуёво было, а с ней я тупо на грани. Идиотка не понимает, что ходит по лезвию.
– Оно и видно, как тебе хорошо. – секу хрипом, обдавая морщащуюся Фурию перегаром. – С такими-то комплексами лучше быть не может.
Прорычав это, распахиваю заднюю дверь, запрыгиваю в салон и с силой захлопываю воротину перед гордо вздёрнутым носом цацы. Паха прибивается с другой стороны, а мелкая залетает на водительское. Заводит мотор, но с места не двигается. Встаёт на сидении на колени, просунув голову между сидушками, давит тигриным взглядом и выбивает:
– Комплексы?
Она точно больная. Клянусь, у неё с головой непорядок. Ей в дурке место. Схлопываю веки и зло сиплю, откинув голову на спинку:
– Знаешь, как говорят: чем больше машина, тем сильнее человек хочет компенсировать свои недостатки.
– О-о-о! – вскрикивает возмущённо. – Фуф. – пыхтит, толкаясь вперёд. Вжимаюсь в обивку, избегая любого физического контакта. – И что же я, по-твоему, стараюсь компенсировать? – шипит гарпия.
– Мозги, Крис. – отсекает Макей, встречая её негодование ледяным спокойствием. – Поехали. Ты обещала помочь. Или хочешь, чтобы я до конца срочки из казармы не выбирался?
