Она – моё табу - страница 21

– За что? – поднимаю вверх брови, якобы не понимая.

Она поднимается на носочки, подаваясь ближе. Касается пальцами разодранной щеки и шепчет:

– За это. – с трудом вынуждаю себя не шевелиться и не прикасаться к ней. Не поднять руки на талию. Не прижаться щекой к нежной, мать её, руке. Был уверен, что она как лапа у гарпии – шершавая и грубая. – У меня было плохое настроение, вот и сорвалась. Не права была.

– Забей. – выталкиваю хрипло.

Её дурманящий аромат пьянит. Ещё немного и я по новой буду в хлам. Большие янтарные глаза с чёрными вкраплениями гипнотизируют. Отравленные губы манят. Да, сука, так сильно, что срабатывает закон притяжения. Склоняюсь к ней, но тут же отшатываюсь назад. Фурия, теряя опору, летит на меня. Впечатывается в грудак, вцепившись пальцами в китель, и тяжело дышит, будто возбуждена. Моя крыша точно съехала, ибо для возбуждения нет никаких причин. Не знаю, как царевишне, но мне, оказывается, они и не нужны. Достаточно её в моём личном пространстве.

Су-у-к-к-а-а…

Надежда на то, что проститутка сняла с меня проклятие Фурии, рассыпается прахом.

Ползу руками на выступающие лопатки. Девушка вздрагивает и поднимает лицо. Прижимается плотнее, вдавливаясь животом в пах, и сипит:

– Не хочешь в следующее увольнение приехать ко мне? – облизывает губы кончиком острого языка. Я молчу по двум причинам: справляюсь с желанием пойти в атаку на её рот и найти в её словах подвох, который там сто процентов есть. Люди не меняют своё мнение за несколько минут. Между нами война. Она делает свой тактический ход. – Андрюша. – добивает сучка с придыханием.

"Ш" у неё получается словно с перекатами, мягко, сексуально, мозго-блядь-дробительно.

Чуть сильнее давлю пальцами на бока, перенаправляя силу. Незаметно перевожу дыхание и опускаю голову ещё ближе.

– Уже готова к поражению? – выталкиваю тихо.

Мышцы мегеры выдают истинный настрой. Словно по ним прокатывает волна напряжения – каменеют, но тут же расслабляются. Всё же играет стерва. Не ошибся.

– Хотела тебе нормальную индивидуалку заказать. А то, смотрю, Пашкины шлюхи ни на что не способны.

Прогибается в пояснице, потираясь животом о затвердевший ствол.

Ма-а-ать…

Сжимаю зубы, ощущая, как они обсыпаются крошками. Задев губами щёку, касаюсь уха и выдыхаю:

– Если случится так, что меня каким-то чудом занесёт в дом Царёвых, единственной индивидуалкой, которую я трахну, будешь ты… девочка.

По её коже растекаются крупные мурашки. Довольно улыбаюсь, не сдвигаясь ни на миллиметр, когда она поворачивает голову и шуршит мне в ушную раковину:

– Даже если мы останемся последними людьми на земле, я тебе не дам.

Её дыхание стекает по шее, призывая ту же чёртову реакцию, что и до этого я вызвал у неё – мурахи. Радует, что под военной формой видна только часть шеи и кисти рук.

– Кристина, – жарким выдохом её шею атакую, – если мы останемся одни на земле, то я лучше обреку человечество на вымирание, чем воспроизведу на свет хоть одно подобие такой фурии, как ты.

– Кажется, Андрюша, ты только что угрожал трахнуть меня. – трещит по нервам её приглушённый голос.

Скатываю руки по её спине и сминаю ягодицы, втискиваясь вплотную. Она вгоняет ногти в плечи, но вырываться не намеревается. Слегка царапает заднюю часть шеи. Подворачиваю губы и задерживаю дыхание, чтобы не спалить, как на меня действует её яд.

– Кажется, Кристинка, ты допиздишься. – прорычав это, толкаю спиной на Хаммер и выпрямляюсь.