– Ну, ну, Фома неверующий. Поживем – посмотрим. Только не понимаю я Антона. Зачем такие сложности создавать, взял бы у него денег, наняли бы сиделку. Не-ет, все с педагогическим эффектом. Чтобы другие знали.
– Что знали-то? Меня в лицо, что ли?
– Да самое смешное, что ты почти ни при чем. Это он, Антон Батькович, – фигура. Покарал, да как. А вот отлучись он из города, что ты будешь делать? Думаешь, товарищ позабудет, как он на глазах всего города (а городок маленький) вынужден был дамские трусы стирать?
– Ничего он не стирает, это раз. Прекрати меня пугать, это два. Да ну тебя, Лизка. Завтра же поговорю с Антоном. А Честика к маме отправлю.
– Одно хорошо, – задумчиво подвела итог Лизавета, демонстративно хмурясь, – средний возраст у граждан данной опасной профессии от двадцати восьми до двадцати девяти лет, а твой уже переросток. Так что при самом плохом раскладе – вспоминать ему тебя осталось недолго. Знаю я тебя, особенно-то не привыкай. Ты, Скора, недотепа. Но ты моя недотепа
– Я подумаю, – ответила Мика.
– Думай, Мика, думай. Не верю я в благородные порывы. Как говорит мой отец Марк Соломонович: «В жизни все имеет свою цену, главное – правильно ее оценить».
– Ооо! – застонала Мика. – Тебя послушать, так Марк Соломонович только и делает, что говорит. Я вообще ни разу не слышала, чтобы он что-то вещал, кроме докладов и лекций.
Но Гольдман-младшую данная ремарка не смутила. Лизка выпрямила свою и без того ровную спину и продолжила нравоучения со строгостью:
– Помнишь, Мика, я тебе рассказывала про своего пациента, который тоже думал, что все вокруг бескорыстны? Два ланцета и вот это! Он до сих пор лечится от последствий своей наивности. А ведь я предупреждала его об маркерах, но он же умнее всех был!
Поняв, что профдеформация завела ее куда-то не туда, Лизка вернулась к исходной теме:
–Помнишь мою любимую цитату? «Не бывает неизлечимых болезней – бывают недоученные врачи». Так вот, в жизни то же самое: не бывает бескорыстных людей – бывают плохо диагностированные ситуации. Ты должна это понимать, как врач понимает природу заболевания. Повторюсь! Знаю я тебя, особенно-то не привыкай. Это у меня сердце крепкое. А у тебя не такое. Твое без клапанов и желудочков – хрустальное. адумайся в конце-то концов, пока тебе его не разбили!
– Я подумаю.
– Вот-вот. И думай, Мика, думай. И еще раз: не верю я в благородные порывы.
«А я верю, да?» – трусливо вздохнула Мика.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
