– Черт, но кто мог предполагать! – завертелся ужом на месте Василий, выслушав протокольную речь Карташова.
– Мне кажется, необходимо рассказать о письмах, – вставила Лариса. – Судя по всему, если было так много ран, ее убивал не вполне психически нормальный человек.
– Что за письма? – спросил Карташов, и Ларисе показалось, что капитан был бы рад, если бы никаких писем не было, а Татьяна бы непостижимым образом воскресла.
Тогда он бы отправился к зубному врачу, и ему бы немного полегчало.
– В течение двух недель к ним приходили письма с угрозами в адрес убитой, – пояснила Лариса, не обращая внимания на страдания милиционера.
– И почему же вы молчали? – поднял тот глаза на Державина.
Василий на мгновение замешкался, но потом четко и, как показалось Ларисе, даже агрессивно ответил:
– Да потому, что я и предполагать не мог, что эта маньячка способна на такое!
– Что за маньячка? Кого вы подозреваете?
– Какая-то «ночная кобра». – Державин бросился к себе в кабинет и принес капитану письма.
Тот, постоянно морщась от боли, прочел письма и презрительно откинул их на край стола.
– Занятно, занятно… – пробурчал он. – «Ночная кобра», значит… Н-да…
– Что «н-да»? – с вызовом спросил Василий, который, казалось, начал осознавать случившееся, и ему явно не понравилось то, как равнодушно капитан относится к его личному горю.
Карташов поднял на него глаза, внимательно посмотрел и жестом подозвал одного из своих подчиненных. Тот, ни слова не говоря, подал капитану какую-то книжку в мягкой обложке.
Карташов бросил книгу на стол. Лариса тут же прочла название и фамилию автора: «Марина Николаева. Ночная кобра».
– Эта книга лежала прямо на трупе, – пояснил он. – Убийца, по всей видимости, засунул эту книгу ей под кофточку.
Василий потянулся за книгой, и выражение его глаз было каким-то бешеным.
– Марина Николаева? – спросил он как бы сам себя.
– Да, а что, вы ее знаете? – Карташов, несмотря на зубную боль, не потерял способности быстро реагировать.
– Нет, – протянул Василий. – Но…
– Что «но»?
– Но дело в том, что это, похоже, производство нашего тарасовского издательства «Аквариус». – Державин открыл книгу на странице, где были указаны выходные данные.
– Значит, писательница местная, что ли?
– Наверняка. Вы можете мне поверить, я тоже литератор, филолог. Только Марина Николаева – скорее всего, псевдоним. Такое чтиво, – Державин презрительно окинул взглядом детектив, – издается под псевдонимами. Некоторые литераторы у нас так подрабатывают на кусок хлеба.
– Так вы не знаете такую писательницу?
– Нет, – твердо сказал Державин.
– Впрочем, может быть, она здесь абсолютно ни при чем, – встряла в разговор Лариса. – Мало ли кто любит какие символы! Женщины – они народ такой, что могут съехать на какой-нибудь ерунде, придумать себе звучное прозвище – например, Ночная Кобра. Начитаются детективов, а потом выходят на большую дорогу.
– Ладно, разбираться будем, кто выходит и почему, – бросил Карташов. – Нам скорее всего пора. Мы свою миссию выполнили. А вам, конечно, мы выражаем соболезнования. – Он пожал руку Державину. – Ко мне в кабинет для беседы я прошу вас пожаловать в час дня.
Он выдал Державину повестку, на которой размашисто написал: «13.00».
– А почему вы так быстро ее опознали? – поинтересовалась Лариса.
– В кармане у нее мы обнаружили лицензию на право торговли, выписанную на имя Державиной Татьяны Анатольевны, – неохотно ответил Карташов. – Лариса Викторовна, если не ошибаюсь…
