– Поэтому доктор Дикерсон сказал, что мне категорически нельзя на ней ездить, пока сухожилие окончательно не заживет. Уолтер? Уолтер, ты вообще меня слушаешь?
Сухожилие. О, это слово! Как Жук ненавидел это слово! В последние годы оно уже стоило ему десятков – или, может быть, даже сотен – тысяч долларов. Были и другие слова и выражения, имевшие отношение к лошадиной анатомии, которые заставляли его вздрогнуть: лопаточно-плечевой сустав, путовый сустав, копытная кость, – но особенное отвращение он испытывал именно к сухожилию.
– Понимаешь, тут уже речь идет о моральных соображениях.
Жук унесся мыслями к фабрикам по производству собачьего корма, к их превосходной работе.
– Тпру, Мин! Как ты сказала – «о моральных соображениях»?
– Да. Если я буду по-прежнему ездить на ней, не давая сухожилию зажить… Уолтер, до тебя все еще не доходит? Если с сухожилием… – Что это с ней? Она как будто тяжело дышит. – …Нет, я даже думать об этом не хочу.
– Мин, – вздохнул Жук. – Сейчас не самое удачное время.
– Хочешь, я перезвоню тебе попозже?
– Нет, милая. Я не о том… Ты видела сегодняшние утренние новости?
– Уолтер. До соревнований остается всего шесть недель. – Пауза. – Ну, хорошо. А, по-твоему, как мне быть?
Жук помассировал левый висок.
– Насколько я понимаю, ты уже выбрала… замену… больному животному?
– Это лошадь, Уолтер. Сэм… – Вот еще одно слово, от которого у Жука пробегали мурашки: так звали ее тренера, а вернее сказать – злого гения. – Сэм говорит, что в Долларсмите продается отличная трехлетняя кобылица.
– М-м. А она тоже родственница Галеты?
– Если бы она и была ею, то уж никак не предлагалась по такой сходной цене. Но родословная очень хорошая. У представителей дома Виндзоров – и у тех нет такой родословной!
Родословная. Сущ., ж. р.; прил.: 1) чреватая банкротством; 2) чудовищно дорогая.
– Мин.
– Да, дорогой?
– Во что обойдется мне эта кляча?
– Ну, понимаешь, я же говорю – у нее отличная родословная…
– Мин!
– Двести двадцать пять!
Где-то за глазными яблоками Жука обозначился – как сказали бы врачи – новый болевой сигнал.
– Но нам нужно действовать быстро, – добавила Мин. – Сэм говорит, что вчера там шнырял и что-то вынюхивал посол Кувейта.
Несмотря на то, что Жука мучила боль, его очень рассмешила эта мрачная картина – как посол Кувейта шныряет и вынюхивает что-то около конюшен.
– Ну, детка. Пожалуйста. Пожалей меня.
– Уолтер, – сурово раздалось в ответ, – уверяю тебя, меня это радует ничуть не больше, чем тебя.
– Пожалуй, ты неправа: я все же обрадован этим еще меньше, чем ты.
– Что? Ох, да брось ты. Послушай – ведь когда я решилась пробиваться в команду, мы с тобой договорились, будем идти к победе вместе.
Вот как ей виделось это «вместе», подумалось вдруг Жуку: она будет состязаться за место в конноспортивной команде США, а он – подписывать чеки.
– Я помню, дорогая. Но чего мы не знали, когда мы с тобой приступали к этому, когда мы вместе вступали на путь, ведущий к победе в конном спорте, – так это того, что курс акций пойдет на снижение, как подводная лодка, и потянет за собой всю экономику, а вместе с нею расходы на оборону. Ты слышишь – я говорю о расходах на оборону? Ты еще помнишь, что именно они дают нам материальный достаток? А я гляжу сейчас в окно – и вижу, как по всему городу лоббисты оборонного ведомства выпрыгивают из окошек. Мин? Алло, Минди?
Молчание. Надвигающаяся гроза.
