«Рээээзать будиим, всееех рэээзать будиим!»
то посетители ресторана сыпанули кто куда…
Она стала в детстве узницей концлагерей,
сидела то ли в Заксенхаузене, то ли в Бухенвальде,
в восемьдесят третьем году читала лекции,
будучи доцентом кафедры высшей математики,
а звали её Мэри Яковлевна Заглядина.
Очки, одна и та же неопределённого цвета кофта,
одна и та же мятая юбка, ехидно поджатые губы…
Кровавая Мэри – так прозвали её студенты,
которых она пачками валила на экзаменах —
была суровой и беспощадной женщиной,
пока не встретила на своём пути Сапарджона.
Чёрт дёрнул её позвать Сапара в то утро к доске!
Наверное, она хотела постебаться над ним,
слегка унизить маленького смуглого недотёпу,
поставить на место улыбчивого нахального болтуна.
– Чарыев, к доске! Пишите. Икс в квадрате… —
аудитория зашушукалась, начались смешки,
за её спиной студент сосредоточенно скрипел мелом,
но гул становился всё громче, всё сильнее.
Кровавая Мэри обернулась и обомлела —
старательно обведя икс квадратом,
Сапарчик гордо приосанился у доски
и ждал теперь от преподавателя новых вводных.
Аудитория в голос захохотала,
и тут случилось непонятное и страшное —
Мэри Яковлевна Заглядина тихо завыла,
как-то неловко упала на распухшие колени —
после фашистских лагерей у неё болели ноги —
и на глазах оторопевших студентов
поползла прятаться под стол.
Сапар и в самом деле ничего не знал про то,
как в математике возводят числа в степень,
но его наивное поведение стало триггером,
что-то щёлкнуло в мозгу Кровавой Мэри,
врачи назвали произошедшее нервным срывом.
Ей пришлось довольно долго где-то лечиться,
вернулась она другой – тихой, пугливой,
тем не менее начала носить что-то разнообразное,
перестала валить студентов на экзаменах,
её зловещее прозвище потеряло всякий смысл,
было очень жаль её, пережившую то,
о чём всем оставалось только догадываться.
Дикий сын туркменских степей Сапар Чарыев
как-то на Восьмое марта приволок Мэри Яковлевне
огромный букет кроваво-красных роз,
она очень растерялась и даже заплакала,
Сапарчик оказался истинным джентльменом —
недаром проживает теперь в Лондоне,
судя по его страничке в Одноклассниках.
Степанов вспомнил о том, как однажды в стройотряде
Сапар на его глазах зарезал и освежевал
доверчивого деревенского кобелька —
голод не тётка, пёсика они тогда дружно скушали —
но за жизнь обитателей туманного Альбиона
было теперь как-то немного страшновато…
Эпоха колбасного дефицита
Ранней тёплой весной восемьдесят четвёртого года
молодого студента Степанова развели —
обманули легко, жестоко и досадно.
Старый знакомый Степанова,
дагестанец по имени Алик Гамидов,
взрослый женатый парень,
вдруг предложил обнищавшему кенту подзаработать —
на местном мясокомбинате искали маляров,
готовых выкрасить за майские праздники экспедицию,
большую площадку для погрузки продукции.
Степанов халтурил и раньше —
он перебирал картошку и морковку на овощной базе,
подрабатывал ночным сторожем в рабочей столовой,
красить-белить кистями и валиком
наловчился ещё со стройотрядовских времён,
к тому же сильно поиздержался к лету,
а клянчить денег у родителей стеснялся —
в общем, рванулся за хитромудрым Аликом
как прожорливая рыба за манящей блесной,
а когда одумался – было уже поздно.
Алик имел репутацию бедового человека,
умные люди старались с ним не связываться,
по институту ходили рассказы о его ненадёжности,
но Степанову каким-то образом до сих пор везло —
