К моему удивлению в заведении Наоми Эмиси мне был выделен отдельный дом недалеко от её собственного дома, чтобы контролировать меня, как я подумала. И это было действительно так.
Видимо, хозяйка притона давно поняла, что курица скоро собиралась давать золотые яйца, и с ней следует обращаться хорошо. Я не подвергалась избиениям, как многие девочки, прислуживающие при той или иной гейше или хозяйке. За мной никто не следил, потому что я сразу же была предупреждена хозяйкой о том, что если вдруг я задумаю сбежать, то придут к Кимико и сделают из неё проститутку.
Г-жа Наоми – дальновидная проницательная женщина, изучила мои слабые места, поэтому контроль её заключался вовсе не в соглядатаях. Лишь издали я могла видеть прохаживавшегося по холму охранника, смотрящего исподлобья на весь внешний мир. Городок Шайори побаивался верных псов госпожи, и даже власти предпочитали не связываться с ней.
Меня не заставляли работать, хотя все девушки, попавшие в этот притон, прошли через это. Г-жа Наоми выделила мне красивое кимоно, которое очень подошло мне, пригласила преподавателей, приходивших ко мне в одно и то же время. Мы занимались философией, поэзией, математикой и литературой. Этим госпожа решила восполнить моё неоконченное образование. Вскоре я уже делала большие успехи в хирокане и отлично писала иероглифы. Я даже рисовала на бумаге, и эти рисунки вывешивались на стены домов обитательниц притона.
– Ты хорошо изображаешь природу, – говорила г-жа Наоми, рассматривая мои рисунки.
Мне была приятна её похвала, потому что здесь я чувствовала себя отчуждённой от этого уродливого мира и одинокой. Через некоторое время хозяйке пришлось приставить ко мне охрану, так как у меня появились завистницы, и одной из этих завистниц оказалась сама звезда Мэзуми.
Я видела её в храме на празднике богини Гуань-Инь. Она была в ярко-оранжевом кимоно, сопровождаемая многочисленными девочками-служанками. Мэзуми посмотрела в мою сторону, затем незаметно подошла ко мне после того, как я на бамбуковой ленточке написала своё имя и отдала на алтарь божествам, чтобы они были благосклонны ко мне.
– Так ты и есть та самая Оно-но Комати? – спросила меня звезда притона.
Я кивнула.
Она усмехнулась:
– Держись от меня подальше и не путайся под ногами, иначе мой пёс загрызёт тебя или нанесёт на твоё тело безобразные увечья, и госпожа вышвырнет тебя на улицу.
– Почему ты так меня ненавидишь? – спросила я.
– Потому что госпожа стала более благосклонной к тебе и осыпает тебя подарками, которые раньше доставались мне.
– Возьми мои подарки, они не нужны мне.
Мэзуми с презрением взглянула на меня.
– Мне тоже, потому что они побывали в твоих руках.
Однажды мне показали двух девушек, изуродованных собакой Мэзуми за то, что они танцевали перед господином из Киото вместо неё. Из жалости их оставили при притоне выполнять самую грязную работу. Но несмотря на это я не боялась Мэзуми, потому что понимала, она была так же несчастна, как и я.
Больше всего мне нравились занятия с г-ном Такуси – учителем поэзии. Говорили, г-н Такуси был поэтом при старом импраторе Дзюна, а после его смерти новый двор уже больше не нуждался в его услугах. Пенсия была настолько мала, что пожилому Такуси пришлось давать частные уроки поэзии, путешествуя из одного городка в другой и перебиваясь случайными заработками.
Такуси уже был к тому времени немолодым человеком, он вёл себя с достоинством, и этим вызывал к себе уважение.
