– Шеберебереберебе бе!
Содом за стеной тотчас прекратился, разве что чуть погодя что-то бахнулось, но то, как нетрудно догадаться, убилось окончательно безголовое тело, снова обмякнув по велению своей госпожи. Шахиня прижалась к щелке, но ничего не разобрала во мраке.
– Ханжи-хан, сходите в комнату шахзаде, – велела царица. – Если от девки что-нибудь осталось, сложите в карманы.
– Я, госпожа?! – перепугался начальник стражи. – Разве можно мне входить в покои принца?
Точнее, в когти злого чудовища, хотел он сказать, но не сказал.
– Ради меня, Ханжи-хан.
– Ох, ну ради вас, – без энтузиазма пробормотал стражник, поплелся к дверям, остановился в проеме, покрутился, посмотрел робко и просительно на свою суровую госпожу и поперся дальше.
В комнате принца было темно, пришлось зажечь светильник. Комната вся была кубарем. По полу комьями навалены были платья; простыни и бахрома над кроватью изорваны; сундук и стулья разломаны; одна тахта лежала вверх ножками, а другая, разбитая пополам, валялась и в одном углу, и в другом. А поверху всего этого свинства раскинулось безголовое тело принца с разбросанными руками и ногами.
Стражник оторопел, огляделся и почесал затылок.
– Порвал девку, ничего не осталось, – пробормотал он.
Светильник озарил комнату, и царица приникла к щелочке. Но внезапно подскочила, вгляделась и ворвалась в покои принца, встрепанная и ошалевшая.
– Где его голова!? – воскликнула она.
Стражник не сразу понял, о чем речь. Среди тряпок он искал растерзанную женщину, а до принца никакого дела не имел.
– Какая голова? – промычал он.
– Голова шахзаде! – прорычала царица.
Ханжи-хан опять почесал затылок, задумался.
– А она была?
Царица дернулась, сбитая с толку. Ах, черт возьми, проклятые сукины дети и прочие люди, вероятно, подумала она, а была ли и вправду голова?!
– Должна была быть, – неуверенно сказала шахиня.
– Кто же меня воеводой назначит, если без головы? – задумался стражник, а потом добавил: – И от девки клочков нету.
Клочков, конечно, не было. Откуда им взяться?! Орисса, целая и невредимая, как раз пыталась понять, где она оказалась. Кругом было темно, как в подземелье, а зажечь светильник она не решалась – внизу все крутилась принцесса со своими служанками, да и стражники ошивались у ворот неподалеку. Вскоре, однако, глаза опытной в разбойных приключениях Ориссы привыкли к темноте, и она разглядела черные стены, затянутые какой-то паутиной, кровать, обложенную человеческими костями, и кувшин с кровью на столике. Орисса сглотнула слюну. Похоже на то, что судьба забросила ее не куда-нибудь, а в покои самой царицы… Ах эта царица, какое страшное чудище! Что за демон она, опутавший чарами шаха и весь двор?! Кровожадный жестырнак?! Или вовсе какая-нибудь торговка?!
Орисса поспешила прочь из жуткой комнаты, но лишь успела приоткрыть дверь, как мигом закрыла ее обратно – в коридоре торчали стражники! Просила же убрать их из дворца, будьте вы прокляты!
Пока Орисса размышляла как спасаться, прихватив по пути чего-нибудь поценнее, псина наконец дотащила голову принца до дверей. После зверских воплей, голова вновь замолчала и вытянулась, и потому собака с любопытной ношей привлекла не слишком много внимания кухарок и стражников в проходах, пьяных заклинателей и садовников, служанок и сановников. Все знали, как любит принцесса свою питомицу, пусть она, питомица эта, и похожа, будем честны, на большую, толстую крысу.
