Иду к выходу, когда слышу:
— Кирилл! — сердечный ритм сбивается, стоит услышать свое имя из ее уст. — Что со мной будет? Зачем я здесь?
— Все зависит от твоего отца, — оборачиваюсь к ней. — Если он все сделает правильно, то скоро поедешь домой, — смотрю прямо в синие бездонные глаза, стараясь не реагировать на то, насколько невинно она хлопает ресницами.
— А если нет? — тяжело сглатывает. — Что тогда?
На мгновение зависаю, игнорируя ее взор, надежду в глазах и показавшийся между розовых губок язычок, смачивающий их.
— Надеюсь, он сделает правильный выбор, — стараюсь сам не думать об ином развитии событий и выхожу за дверь, оставляя Пуговку в растерянности и в одиночестве.
17. Глава 17
Мия
Вздрагиваю от звука захлопываемой двери. Открываю глаза, не увидев в комнате никого. Лишь на столе снова появился поднос со свежей едой. Приподнимаюсь, откидывая плед в сторону и хмурясь. Плед? Не помню, чтобы укрывалась накануне.
В душ я так и не сходила, не собираясь располагаться здесь, словно планирую остаться надолго. И все ещё на мне было то злополучное коктейльное платье, что казалось мне в вечер моего похищения таким шикарным, а теперь воспринимается как вульгарный наряд продажной девки. Оглядываю себя, убедившись, что меня никто не трогал во время сна, и только после этого поднимаюсь на ноги.
На подносе стоит тарелка рисовой каши, вареное яйцо и чашка с какао? Подношу напиток к носу, вдохнув сладкий запах, и усмехаюсь.
Он действительно не воспринимает меня как женщину, а только как ребёнка. Удивительно, как ещё не добавил маршмеллоу в горячий шоколад и не насыпал на тарелочку горку карамелек.
Урчание в животе напоминает, что я не кукла и мне нужно чем-то питать организм.
Опускаюсь в кресло, взяв ложку и с подозрением посмотрев на кашу. Осторожно подношу ложку ко рту. Вряд ли Кир хочет меня отравить. У него для этого было множество шансов. Поэтому съедаю содержимое ложки и не замечаю, как исчезает все, что стояло на подносе. И только вытирая рот салфеткой, вижу записку:
"Пуговка, поешь.
Сменная одежда в шкафу, постельное белье в диване.
Не скучай".
Перечитываю несколько раз, невольно любуясь аккуратно выведенными буквами, и фыркнула.
Надо же, "не скучай"… Читаю вслух, кривляясь, но ловя себя на том, что непроизвольно улыбаюсь.
Все же беспокоится обо мне.
Не понимаю, что чувствую по этому поводу. Сердце ликует, а в голове плотно обосновался кавардак.
Растерянная, прохожу к гардеробу, отодвинув в сторону матовую дверцу. На полочках лежит стопка обычного хлопкового нижнего белья и пижама с единорогами. На плечиках висит ночная сорочка, несколько футболок и спортивный костюм с изображенным на худи микки маусом.
Надо же, какой заботливый. Но судя по гардеробу, женщину во мне он не видит. Впрочем, он не раз говорил об этом мне прямым текстом. И я бы поверила ему, если бы не помнила, как он сжимал меня, покрывал тело поцелуями, и как в меня упиралась его эрекция.
Вспыхиваю от воспоминания прикосновений Кирилла, ощутив, как жар скапливается внизу живота.
Дура! Хватит додумывать то, чего нет!
Одернула себя, напоминая, что для него я не более чем "недостойный потомок своего отца".
После душа настроение улучшается. Я перестаю себя ощущать потасканной и грязной. Да и спортивный костюм, скрывающий тело и не сковывающий движения, позволяет себя чувствовать более защищенной.
Подойдя к окну и осторожно выглядывая между штор, с облегчением обнаруживаю пустой двор. При свете дня мне лучше удается рассмотреть припорошенную снегом территорию, огражденную кирпичным забором, доходящим высотой до середины моих окон, с монолитными металлическим воротами. Никаких посадок или строений во дворе нет. Но за высокой кирпичной стеной растет густой еловый лес. Высоченные сосны практически полностью скрывают от взора серое небо, приготовившееся опрокинуть на землю снежную буру.
