На фоне таких паскудных воспоминаний появление здесь почти эфемерной хрупкой девчонки почудилось еще более безумным. Кому, какому, сука, долбанату могло прийти в голову засунуть в наш рехнутый гадюшник эту… мелкую пичугу?
Да, именно мелкую птичку она и напоминала. На моей родной планете водилась такая. Зга. Говорили, что она копия земной малиновки, а может и вовсе была завезена когда-то с метрополии, прижилась и расплодилась. Вертлявая, глазки блестят как драгоценные камушки, клювик и ножки тонюсенькие, грудка оранжевая всегда вперед гордо выставлена. У этой вот тоже… грудка, мать ее. В самой росточка всего ничего, хрупкая – дунешь и переломится, а сиськи даже сквозь мешковатый полётный комбез торчат, глаза слепнущие от внезапной душной похоти притягивают. По факту-то размер там – схватил и в лапе потеряются, но идет ведь с прямой, как доска, спиной с перепугу. Ох и обдрочатся мужики, да и сам ни хрена не сдержусь. Я живой нормальной бабы пятый год не видел. Что и возвращает меня к охреневанию над вопросом – кому в голову пришло ее сюда прислать. За что? Может, они аварию какую потерпели и тут пересидят до помощи просто?
Но нет. "Временная сотрудница Алекс Нортон". Не случайность, не авария, эта дура и суицидница приехала сюда работать! Нет, это не я рехнулся, а мир снаружи, что шлет крохотных беззащитных пичуг в такие адовы места. Ну и наплевать. Зато я смогу жрать живую бабу хотя бы глазами. Каждый раз, при любой возможности, сколько бы она тут ни пробыла.
Тяжелая дверь встала на место, скрывая от сотен голодных взглядов Алекс Нортон, и я позволил себе отмереть, оскалиться, и обхватить член кулаком, предвкушая пусть и мерзко-жалкое, но хоть какое-то удовольствие за последние поганые годы. Мелкая пичуга, знала бы ты, что я сотворю в своих грязных фантазиях с тобой.
Оставшись наедине с собой, я ещё долго не могла опомниться. Не только от увиденного несколько минут назад, но и в принципе от всего. Опустившись на край довольно широкой койки в отведенном мне личном отсеке, ещё долго сидела, обводя бездумным взглядом все вокруг.
За время перелета факт расставания со своим первым и единственным я уже перестрадать и оплакать успела достаточно. Перед угрозой, нависшей надо мной на момент отлета, любовные страдания померкли и отодвинулись, проявляясь и раня только в моменты засыпания и пробуждения, когда настолько остро начинало не хватать простого тактильного контакта, знакомых уютных прикосновений, которые были у меня вроде бы всегда, а теперь исчезли.
Сейчас же на меня навалилось другое. Я больше не дома на Земле и даже не на относительно безопасном корабле. Я в тюрьме, самой настоящей, причем настолько жуткой, что мне подобное и присниться не могло бы. Да, я не заключённая, но сильно ли это меняет положение вещей, когда по факту заперта в огромной железной коробке с сотнями преступников, озверевшими окончательно от тех условий, в которых их содержат, если они ещё такими и не прибыли сюда. Как выглядело бы место, куда меня могли засунуть за убийство босса, если бы его могущественная родня просто не прибила меня по-тихому? Примерно так же?
– Руф, ты хоть представляешь куда отправил меня? – шепотом спросила в тишине отсека. – Представляешь насколько мне страшно? Знаешь, что с этим страхом придется бороться каждый день в эти проклятые полгода?
Само собой, ответа я не получила. Махнула ладонью, утирая опять повлажневшие глаза и решительно встала, взявшись за разбор вещей из своей сумки.
