Опекуны - страница 2

Джон превратился в мою нянечку. Он отводил меня в школу, забирал с неё. Вместе мы делали уроки и шли гулять. Вся его компания собиралась в парке недалеко от дома, где я и познакомился с его друзьями. Именно их до конца книги я буду называть своими опекунами.

Первым, кого я представлю из этой адской пятерки, будет Джус. Невысокий, ширококостный пит Буль, лысая голова и лоб были усеяны шрамами от многочисленных аварий. Несколько раз он вылетал через лобовое стекло угнанных им машин. Неудержимая страсть к автомобилям заставила его научиться открывать их и заводить за считанные секунды. Лучшего развлечения, чем угнать какие-нибудь «Жигули» и рассекать на них по ночному городу, а затем разбить – для него не существовало.

С детства он посещал бесплатную секцию по борьбе, которая находилась через дорогу, что сделало его похожим на столетний дуб. Импульсивная и неустойчивая психика взрывалась, словно бочка пороха, от незначительной искры. При любой конфликтной ситуации он мгновенно лез в драку. Ничего святого в этом человеке не было от слова «вообще». Если нервный срыв заставал его врасплох в людном месте, он хватал первого попавшегося под руку бедолагу и начинал его зверски избивать, сгоняя злость. Только после этого его психика успокаивалась и приходила в норму. Однажды бабушка имела неосторожность в трамвае сделать ему замечание. От этого он так возбудился, что вцепился ей в горло со словами:

– Бабка, ещё слово, и я тебя задушу!

От испуга несчастная произвела мочеиспускание прямо под себя. Заступившийся за неё взрослый мужик был забит ногами остальных опекунов.

От угроз в его сторону он сходил с ума и вгрызался в горло обидчику, даже если был сам, а оппонентов – целая стая. Пока тот не начинал хрипеть, хватка не ослабевала. Несмотря на то, что в этот момент он подвергался избиению десяти человек – его это ни капельки не смущало. Джус продолжал душить бедолагу, позволившего себе угрожающие фразы, до последнего.

Возможно, таким злым его делала обстановка, царившая у него дома. Неоднократно сидевшие родители, сгоравшие от наркотической зависимости, систематически учиняли беспорядки, покрывая друг друга самыми низкими оскорблениями, существующими в этом мире. Отец заставлял свою жену заниматься проституцией, зверски её избивая за то, что та прячет от него деньги или приносит мало. За эти средства они продолжали зарывать себя в могилу.

Посещая его дом, я ни разу не слышал, чтобы там было тихо. Джус ненавидел их двоих. Когда его терпение заканчивалось, он залетал в их комнату со словами:

– Торчумбы, быстро закрыли свои пасти! Ещё слово – и я каждого уложу спать!

Напитавшись этим негативом дома, он выплёскивал его на окружающий мир.

Отсутствие какого-либо страха в сочетании с его характером делали его полным отморозком. Он с лёгкостью вступал в драку с заставшими его врасплох ментами во время преступления. Понимая, что это последний шанс избежать наказания, он из-под тяжка наносил сильный удар и начинал убегать что есть силы. Не один раз это спасало его от тюрьмы. К своим 17 годам он побывал во всех всевозможных спецприемниках, отсидел на малолетке и вскоре снова отправится в «командировку». Это был один из самых жёстких опекунов. Хотя они все друг друга стоили.

Сухой, как и все остальные, обладал тяжёлой судьбой. Родители употребляли наркотики. Заразившись вирусом иммунодефицита, они ушли на тот свет от СПИДа. Обколовшись опиумом, он часто вспоминал самую глубокую обиду своего детства на них. По выражению его лица было видно, что она не отпустила его до конца дней. С его слов, родители в опиумном угаре накупали себе полные кульки всевозможных сладостей. В этом состоянии у наркоманов появляется непреодолимая тяга к глюкозе. Прячась от него, они жадно пожирали всё это, а голодному ребёнку не доставалось даже сахаринки с этого сладкого стола. Часто, заставая их врасплох, он видел, как скулы замирают, переставая двигаться, а щеки распирало от конфет и шоколадок. Неуклюжа пряча обёртки за спиной, они наносили ему этим детские травмы.