– Пусть умоется! – распорядился Семен Федотович, и Роман утащил упирающуюся Вику в ванную.
– Вам тоже нехорошо? – наклонился Кизиров к Надежде Толстошеевой, которая побелела, словно перед обмороком.
Та беззвучно шевельнула губами.
– Перебрали девчата! – деланно весело сказала Галина, выводя Надежду в другую комнату. – Ничего, оклемаются!
– Да, пить – здоровью вредить! – скорбно кивнул Кизиров. И без всякого перехода продолжил: – Так что там с этими бандитами? Сведения есть разные, а как на самом деле?
Крылов пожал плечами:
– Я занимаюсь другой работой.
Кизиров переглянулся с Семеном Федотовичем.
– Понимаю, понимаю… Служебная тайна, бдительность – все правильно…
Он сделал паузу.
– Но объясните мне как специалист дело Волопасского… Мы все его знали, человек порядочный, не бандит, как же он мог задушить эту девку? Да еще из-за денег? Ерунда какая-то! Все равно что представить, будто Семен Федотович убьет Элизабет, чтобы забрать серьги!
Крылов снова пожал плечами.
– Вина Волопасского доказана, приговор вступил в законную силу. О чем тут говорить?
– Не приставай к человеку, Иван, – прогудел Семен Федотович. – У него работа болтовни не любит, понимать надо! Давайте лучше выпьем за человечность…
К столу вернулась Галина Рогальская, поискала глазами по сторонам, рассеянно сообщила:
– Полегчало Надьке. Воды попила, на воздухе постояла – и очухалась. Я ее в такси посадила.
– Работать можно везде, – продолжил Семен Федотович, – главное, надо оставаться человеком.
– Что вы имеете в виду? – Крылов уже понял, как закончится этот вечер.
– Вот вы пили за чистоплотных людей. И я о том же. Неважно, какая у тебя профессия, важно быть порядочным, принципиальным. Если там вор, бандит, убийца – никакой пощады, крути его в бараний рог! А если хороший человек, по работе неприятности, попался, семья, дети, – надо ему помочь. Ведь правильно? У него ни ножа, ни пистолета, он никому не опасен, зачем же его за решетку сажать, вместе с преступниками? Люди должны помогать друг другу! Ты его поддержал в трудную минуту, он тебя – всем хорошо, все довольны. По-моему, так и надо. Правда?
Слова Семена Федотовича проще всего было расценить как призыв к индивидуализации ответственности, гуманности закона, глубокому и всестороннему выяснению всех обстоятельств дела – основным принципам советского судопроизводства, с которыми солидарен любой юрист.
Проще всего было неопределенно кивнуть головой, промычать что-то вроде согласия, как принято среди воспитанных интеллигентных людей, чтобы не вступать в ненужный спор и не портить настроения себе и другим. Ведь ничего не стоило сделать вид, что не понимаешь, какой смысл прячет сосед по дружескому застолью за хорошими и правильными словами о порядочности, принципиальности, человечности.
Но сам-то Семен Федотович знает, что ты прекрасно понял подтекст, да и остальные – Толик, Галина, Элизабет – все они ждут твоего кивка, потому что это и будет тот самый, первый маленький безобидный компромисс…
– Правильно я говорю? – Семену Федотовичу не терпелось получить подтверждение своей правоты.
– Не понял. Вы хотите сказать, что грабителя и хулигана надо сажать в тюрьму, а расхитителя и взяточника отпускать, рассчитывая на его ответную благодарность?
Называть вещи своими именами не принято по правилам игры, и Семен Федотович оторопело замолк. Наступила короткая пауза. Вдруг Галина, которая уже несколько минут напряженно прислушивалась к чему-то, вскочила и бросилась в коридор. Распахнулась дверь ванной, раздался хлесткий шлепок.
