– Может, по пивку? – не нарушая традиции, бросил, как всегда, в никуда Ванин, неспешно рассовывая по ящикам стола бумаги.
– Я пас, – сразу отозвался Сергеев. – Я жене обещал пораньше прийти.
– Беру минуту на размышление, – сказал Приходько.
Все уставились на Костика.
– Я не знаю, – автоматически ответил тот, в точности продублировав только что прозвучавший ответ своего подопечного, и не сразу понял, почему коллеги разразились громким смехом. – Черт, совсем заработался, – сконфуженно пробормотал он и посмотрел на Дениса Борисовича со злостью. – Ночью почти не спал, а тут еще этот…
– Да дай ты ему в лицо, – посоветовал Ванин. Он встал, пересек кабинет и оперся задом на стол Сергеева, чтобы лучше видеть происходящее.
– Он не может, он у нас задержанных не бьет, – очень серьезно возразил Приходько, после чего комнату залил еще один приступ веселья. – Помните, мы тогда даже поспорили с ним, когда он, наконец, сломается.
– Не дождетесь, – буркнул Костик.
Приходько тоже покинул свое место и пристроился рядом с Ваниным, утвердившись на столе Сергеева задом. Тот покосился на облепивших его стол коллег, поморщился, но ничего не сказал. Только сдвинул слегка Приходько, чтобы самому лучше было видно. Он уперся локтями в стол, положил на кулаки подбородок, и тоже принялся наблюдать за Костиком. Теперь уже трое в упор пялились на него, мешая сосредоточиться.
Прошло еще минут десять, однако кабинета никто не покинул. Даже Сергеев словно позабыл о своем обещании жене прийти пораньше. Костик делал вид, что не замечает, как трое перешептываются, заключая пари и делая денежные ставки.
– Значит, вы говорите, что не производили попытки сорвать с плеча потерпевшей сумочку? – монотонно бубнил Костик, чувствуя, как у него периодически темнеет в глазах, словно у пенсионера с повышенным или – черт их разберет – пониженным, что ли, давлением. А уж в какой момент начало гудеть в голове, он уже и не помнил. И все этот уродец Павлов, который сидит, как ни в чем не бывало, и в ус не дует, словно нарочно решил проверить терпение опера на прочность.
– Нет, – спокойно сказал Павлов. – Я просто случайно протянул руку, – он показал, как, – потом случайно сжал пальцы, – он опять показал, как, – ремешок сумочки неожиданно для меня оказался зажатым в моем кулаке, и я от этой неожиданности… ну, ощутив в своей ладони что-то… в общем, попытался отдернуть руку. Естественно, за рукой потянулась и сумочка, поскольку пальцы от волнения я так и не разжал, потому что их внезапно свело судорогой.
– Та-а-ак… – Костик побарабанил пальцами по столу. – Допустим. А вот потерпевшая сказала, что вы сделали это намеренно.
– Ее дело, – хмыкнул Павлов. – Ее слово против моего, не более того. К тому же, она здорово меня отметелила. – Он осторожно потрогал пальцами расплывающееся вокруг глаза лиловое пятно. – Так что это я, по сути, пострадавший.
– Но вы ударили ее первым, когда она попыталась выдернуть свою сумочку обратно, – напомнил Костик.
– Я не бил ее, – сказал Павлов. – Я просто сжал кисть в кулак и выпрямил руку. – Он безразлично пожал плечами. – Возможно, ткнул ее при этом куда-то. Чистая случайность.
– Опять судорога виновата? – с сарказмом уточнил Костик.
Павлов опять пожал плечами.
– Наверное. Я не врач, врачам виднее, что это такое…
Костик внезапно ощутил, как у него в голове в буквальном смысле забегали какие-то мурашки, а в глазах опять потемнело. В ушах раздался неприятный гул, а по мышцам пробежала настоящая, в отличие от выдумываемой Павловым, судорога. Не замечая, как тревожно переглянулись товарищи, он закрыл глаза, приложил пальцы к вискам, как это в стремлении избавиться от головной боли делал Бугаев, и замер. Встревоженный Сергеев даже привстал, разглядывая изменившегося в лице подчиненного. Но не успел он что-либо сказать, как Костик вдруг закричал что-то нечленораздельное, а в следующий момент его словно пружиной подбросило вверх. В одно мгновение, подобно заправскому гимнасту, он перемахнул через стол и так врезал не успевшему среагировать Павлову справа, что тот опрокинулся вместе со стулом и оказался распластанным в центре кабинета.
