– Голова художника должна быть чистая, – Квазимир высунул язык от усердия.
– Художника, но не маляра, – Анатоль пытался разглядеть, что там мажет новый знакомый.
– Купите картину, – вдруг предложил Малевич, показывая на заборное графити.
– А что это такое? – Анатолий уставился на каракули.
– Это Вы, Ваша сущность, – Казимир ткнул в верхнюю часть рисунка, – это ваша голова….
– А где уши? – удивился Анатолий.
– У Вас их нет, – Казимир открыто посмотрел на Анатолия.
– Это идиотизм! – возмутился Анатолий, тыча в овалы снизу.
– Это кубизм, – поправил его Казимир.
– Какая разница, – Анатолий плюнул на забор, – немедленно заштрихуй квадрат!
– Это не квадрат, это вход в космос!
– На заборе?
– Не имеет значения, – рядом появился еще один ромб.
– Лечиться надо, – крикнул в лицо Казимиру Анатоль.
– Чего?
– Я говорю, лечиться надо!
– Я прошу Вас не безобразничать! – разобрал обращенную к нему фразу Анатоль, когда очнулся.
Рядом стоял методист Бабий и тряс его за плечо.
– Вениамин Львович, – надев улыбку, она проворковала выступающему, – ради бога…бога ради…
– Ничего, ничего, – выступающий подул в линзы, – именно такое отношение пришлось испытать на себе Казимиру Малевичу. Супрематизм не вписывался в большевистскую модель мира…
– Послушайте, – Анатоль дернул Бабий за низ юбки, – можно я возьму книгу и уйду?
– Можно… но без книги, – Бабий рванула телом и юбка соскочила с ее талии, повиснув на коленях.
Лектор замер с открытым ртом.
– Вандал, – натягивая юбку, выбегая из аудитории, бурчала Бабий.
– Я не хотел! – прижав руки к груди, объяснил Анатоль лектору.
– Бывает, – впервые улыбнулся докладчик, – нус, продолжу. Тема моей докторской как раз и посвящалась творчеству Малевича. Скажу больше, вот этот черный квадрат, который набил всем оскомину, на самом деле гораздо глубже…
– Это вход в космос! – как старому знакомому крикнул Анатоль.
– Вы внимательно слушали, и это радует, – автор подошел к нему, встал возле стола, – Вы знаете, сколько бесследно пропало картин мастера?
– Вы меня спрашиваете? – уточнил Анатолий.
– Нет, я обращаюсь ко всем, – лектор обвел зал руками, – десятки полотен, после смерти художника исчезли. Канули, растворились… одним словом их нет.
– А может, он их подарил?
– Он их спрятал, – докладчик подошел к графину.
– Где? – поинтересовался Анатоль.
– Если бы мы это знали, – искусствовед развел руками, – правда я думаю, что ответ находится в черном квадрате.
– То есть, – Анатолий снова вступил в дискуссию, – он их в космос вы имеете в виду, отправил?
– На этом все, спасибо за внимание, – мужчина подошел к Анатолию, – кстати, Малевич себя называл председателем мирового пространства.
– У меня сосед, тоже председатель, – Анатоль встал, – общества инвалидов.
Выбрав себе книгу по естествознанию, Анатолий поковылял домой. В голове, обезображенной лектором и его другом Малевичем, мысли наскакивали друг на друга.
– Тоже мне, художник, – Анатоль улыбнулся, – такой же, как и я пианист.
Купив по дороге банан, он остановился возле памятника Мандельштаму.
– Стоишь? – спросил он у монумента, – вандалы больше не беспокоят?
Как по заказу, на голову памятника упал кусок дерьма. Голубь мира сел следом.
– Гули гули, – Анатоль оторвал кусок шкурки, и кинул в голубя.
Птица порхнула, и банан лег четко на волосы Мандельштама. Решив навести порядок, Анатоль оторвал от стоящего по близости клена, ветку. Очистив ее от почек, он стал прыгать и стучать по статуе. При жизни, полной пыток и угнетения, искусствовед ни разу не получал палкой по голове. Однако история исправила эту ошибку, каждый день птицы сливают на него свой помет, вандалы поливают краской, а ненормальный Анатолий закидал его бананами и окучил дубъем.
