Люся продолжала говорить, я почти не слушала, углубившись в свои размышления.
— Эй! — потеребила меня спутница, — ты здесь?
— Да. Что?
— Правда, ведь он добрый? Притворяется строгим, таким неприступным, а на самом деле — душка!
— Не знаю. Наверное… — пожала я плечами, не разобравшись, о ком идёт речь.
Уточнять не стала, благо мы вышли на проспект, можно было расставаться.
Люся порывисто меня обняла, чмокнула воздух рядом с ухом и, отстранившись, махнула рукой:
— Вон твоя остановка! А мне туда.
Неужели этот день, переполненный запредельными эмоциями, позади?
Я пошла пешком, радуясь, что не нужно спускаться в метро и брести в толпе. Даже в трамвай не захотела садиться. Лучше и приятнее идти не спеша, наслаждаться солнышком и пахнущим липой воздухом. Машин на проспекте на удивление мало и обычный бензиновый флёр почти не ощущается. Осмотреться опять же не помешает. Что тут за магазины по пути? Может, кафешка симпатичная попадётся. Хотя, нет, кофе дома попью, благо он теперь у меня очень хороший. Почему-то перед глазами возник образ облитого шоколадом пирожного, а именно эклер, заказанный для меня Леонидом в обед. Права Холщевая! Как бы босс ни притворялся строгим, он остаётся душкой.
12. Глава 12. Стрелки & разборки
В четверг сестра напросилась в гости. Хотелось её опередить. Я впервые, возвращаясь из клиники, села на трамвай. Экономия — всего лишь двадцать минут, зато успела забежать за пирогами с мясом и любимыми Гелькиными круассанами. Дома быстренько ополоснулась, надела домашнее платье — то самое, стилизованное кимоно, занялась уборкой на кухне. Утром торопилась на работу, всё бросила, теперь перемыла чашки-ложки, запустила режим очистки кофе-машины, приготовила новую пачку с зёрнами. Тут и раздался звонок домофона — еле расслышала за жужжанием. Пока сестра поднималась, я засыпала кофе и достала две сервизные чашечки: посидим красиво.
Пошла открывать дверь. Гелька не торопилась переступать порог, стояла, сияя, как новогодняя ёлка на детском утреннике:
— Привет! Пустишь? — посмотрела в сторону и театрально кивнула кому-то: — Ну, что тормозите? Нас ждут.
Нас? Я чуть не задохнулась, придерживая готовое сорваться словечко. Предупреждала же, чтобы Геля никого не тащила ко мне! С общением у меня явный перебор, дома хотелось тишины и спокойствия. Хотя бы относительного, если учесть саму Гелю, к ней-то я привыкла и умела ставить на место, когда сестра заиграется в сваху или ещё что-либо подобное. Ни Даню, ни, тем более, Ника, я видеть не хотела.
Секундную тишину взорвал Гелькин смех:
— Попалась! Да шучу, нет никого.
Я даже не поверила, выглянула за дверь. Действительно, площадка пустовала. Ух! Так бы и врезала!
— Заходи, юмористка.
Сестра скинула балетки, от тапочек отказалась, заявив, что летом предпочитает ходить по квартире босиком. Это что-то новенькое. Спорить не стала, полы, кажется, чистые.
— Полин, смотрю, ты совсем одичала! — начала воспитательную беседу Геля, оседлав табуретку. — Почему парней запретила приводить? Посидели бы, поболтали… Не хочешь здесь, могли бы в кафе отметить твой карьерный рост.
— Уже, — не сдержавшись, хмыкнула я.
— Отметила? Без меня? — вытаращила глаза сестрица.
— Sorry… Спонтанно получилось.
— Рассказывай!
— О, нет. Поверь, ничего весёлого.
— Тем более. Ещё интереснее, когда проблемы и конфликты.
— Тебе, может, интереснее, а я не хочу лишний раз ворошить.
