– Верно, – Алексей низко наклонил голову, прикуривая, – его упустили… Но сейчас это уже неважно…
– Конечно, – Соня неуправляемо возвращалась к точке кипения, – сейчас надо гадкой деточке дать поиграть в новые игрушки… И ничего, что они – живые?
– Игрушки, – задумчиво повторил Алексей, хитро подмигнул Соне, – жаль, что не могу выписать тебе в сотрудники Пьера Ришара, я уверен, что это тоже твой любимый фильм…
– Хватит меня подкалывать! Ведь он доводит специально… Это же видно! Значит, заниматься по-настоящему сыном у папаши времени не было и нет, а вот на то, чтобы…
– Соня, – в голосе Алексея послышались угрожающие нотки, – ты лезешь не в свое дело.
– Но он отравляет и мою жизнь!
– Ты получаешь за это деньги!
– Вообще-то не за это! И за это я деньги получать не хочу, никакие!
– А я тебе ничего дополнительно и не предлагаю. И никто уже не предложит.
– И если он сейчас опять сидит под моей дверью, – гневно продолжала Соня.
– Ты пойдешь и будешь с ним общаться, пока он не уйдет довольный. Или…
– Или?
– Или весьма довольная собой уйдешь ты!
– И будет у них с папой праздник? До меня уже дошли слухи про сердечные приступы…
– Соня!
– Да пошел ты!
– Сонь, такое впечатление, честно, что он для тебя просто повод побузить, выразить себя… Ты что, опять за старое? Войны, враги, разборки? Хватит уже тебе бороться! В конечном итоге любая борьба, она ведь против.
– Ну почему, можно бороться за себя. Это ведь «за»? Верно?
– С кем, Сонь? – он смотрел на нее как на разбаловавшегося ребенка, что начинало опять злить Соню.
– Как с кем? С обстоятельствами! С людьми! С…
– Ну, да, заканчивай – с собой, то есть против себя…
Соня тяжело вздохнула.
– Значит, бороться плохо?
– Конечно, лучше разбираться.
– С собой – ехидно поинтересовалась Соня.
– Ну да…
– И сколько можно с собой разбираться?
– Не хотел бы тебя огорчать, но постоянно… Или ты хочешь, чтобы за тебя кто-то разобрался? Даже если и появится такой, с глубокими добрыми намерениями, ты что, допустишь наводить порядок в своей жизни, мыслях, чувствах?
– Вот еще! Глупости! Сама разберусь! – она выпустила пар и без всяких размышлений понимала, что он прав. Что именно ее напряжение и тревога становятся источником такого раздражения на Ивана.
– Ладно, я понимаю, что ты не сдаешься… но согласись, когда у человека все в целом хорошо, он собой доволен, знает, чего хочет и что для этого делать, он гораздо спокойнее реагирует на такие явления. Сонь, ну его же, правда, жалко…
– Да какая, к черту, жалость! – мгновенно закипела Соня. – В этом конкретном случае! Вот я передачу по телевизору смотрела… Там про женщину рассказывали. Она инвалид с рождения, без рук родилась. Мать от нее отказалась, она в детдоме росла. Сейчас она уже старенькая, лицо такое простое совсем, открытое и такое светлое. Сын у нее, она так прямым текстом и говорила, спасибо, кто-то мною не побрезговал, ребеночка мне сделал, люди добрые всегда помогали, родила, вырастила… Ее спрашивают: вы, наверное, на мать свою сильную обиду держите? А она в ответ: нет, она же родила меня… Вот за что я душой болею, так это за то, что я сама-то любви не знала, наверное, не знаю, как надо правильно любить сына, внуков…
Такая пронзительность во всем этом – Платонова нету записать… Сына ее показали – нормальный парень. Она всю жизнь при этом работать умудрялась… Дом показали – весь в каких-то приспособлениях, она все делает – и посуду моет, и готовит. Ногами… А когда она перед камерой ногами… Слышишь, НОГАМИ нитку в иголку вдевала!!! У меня слезы полились, я потом три ночи спать не могла – все эта сцена перед глазами стояла. И подумалось мне: какое же блядство кругом блядское творится, все ноют, жалуются, все не так… А человек хочет жить и живет, да еще полноценнее всех нас будет!
