Поезд на Астрахань загнали чуть ли не на последний путь вокзала. Он стоял там пустой, холодный и темный. До отправления оставалось пятнадцать минут, но двери вагонов были заперты, и немногочисленные пассажиры начали волноваться. За десять минут до отхода двери Ваниного тринадцатого вагона открыл сонный усатый дядька в форме проводника. Он с грохотом откинул площадку и удалился. В тринадцатый вагон зашли три или четыре пассажира. Никто не проверил у них билеты. В вагоне пахло сыростью и немытым туалетом. Шторы в коридоре были задернуты, свет в вагоне не горел, и пассажиры, сплошь мужики, матерно ругаясь, начали искать свои купе. У кого-то нашлась зажигалка. Благодаря доброте ее владельца, пассажирам удалось разместиться.
Было двадцать три с хвостиком. Ване хотелось спать, но проводника не было, постель никто не предлагал. Поезд, повизгивая на стрелках, выбирался из Воронежа в открытую степь. Коротая ожидание, Ваня уложил голову на руки и слегка вздремнул на столике. В районе часа ночи Ваня встряхнулся и пошел добывать себе постель, так как вспомнил цитату из «Золотого теленка»: «Дело спасения утопающих – дело рук самих утопающих». Он постучал в купе проводников. На стук дверь слегка раздвинулась, оттуда высунулась рука с упаковкой постельного белья, и послышался хриплый голос с кавказским акцентом:
– Сто рублей.
Ваня подал деньги в щель, и дверь поехала на место. Раздался щелчок замка. Ваня оглянулся: в коридоре тускло тлели лампочки. Шевелились коричневые занавески на окнах. Кроме стука колес на стыках и скрипа вагонных перегородок – никаких звуков.
«Дом на колесах, с приведениями», – подумал Ваня и понес белье в свое пустое купе.
В Астрахани добросовестно светило солнце. Ваня торопливо доел две последние мамины котлеты, стряхнул хлебные крошки с брюк и запил все остатками компота. Сверив маршрут с бумажкой, он двинулся в управление порта, до которого, оказывается, было рукой подать. Там, потолкавшись в людных коридорах, Ваня нашел нужный кабинет, предъявил свои бумаги и был направлен в порт, на корабль «Самур». «Самур» стоял у пристани бок о бок со своим близнецом – «Днепром». Для того, чтобы попасть на «Самур», нужно было подняться на борт «Днепра», обойти ходовую рубку и по деревянным сходням перебраться на «Самур». Ване все было в диковинку. Корабли по-особому пахли краской, деревом, машинной гарью и водорослями. Может быть, это и не корабли пахли, а была обычная стихия речного порта, но Ваня впитывал эти запахи в себя, как запахи новых земель, как Робинзон, высадившийся на необитаемый остров. Перепрыгнув стальной трос, который мешал проходу, Ваня оказался на «Самуре». Здесь ему предстояло прожить более, чем полмесяца. Ваня обратил внимание на то, что у «Днепра» палуба деревянная, пахнущая сосной, а на «Самуре» палуба железная и окрашена красно-коричневым суриком.
«Самур» показался Ване безлюдным. У трапа на мостик в пляжном раскладном шезлонге дремал вахтенный матрос. На появление нового человека на борту он отреагировал слегка приоткрыв один глаз, но тут же его закрыв.
– Как мне найти капитана? – робко спросил Ваня.
– Нет капитана, – не поднимая век, категорически, с заметным акцентом ответил вахтенный.
– Я прибыл на испытание рыбонасосных рукавов, – попытался узаконить свое присутствие Ваня.
– Тогда иди, – налегая на согласные, отозвался матрос. При этом он лениво взглянул на Ваню одним глазом.
