– Это твой, – улыбнулась Саша, убедившись, что звонят не ей.
Петя поднял трубку. Звонок от мамы нельзя не принять даже в таком случае:
– Да?
– Привет. Ты домой вообще собираешься? Ты где вообще?
– Я? Эм… На углу Московского парка Победы.
– С кем?
– Один?
– По тону чувствую, что ответ неверный.
– Слушай, мам, забей! Я гарантированно вернусь домой сегодня. Устроит?
– Ладно, – у Марии Зерновой было благостное настроение, и она смирилась с наглостью сына. Петя улыбнулся спутнице, убирая телефон в карман, и заметил:
– Удивительно, что меня начали разыскивать первым, а не тебя…
– Они сегодня в театре, – с улыбкой сказала Саша. – До одиннадцати я – как ветер в поле!
– Вредно шляться по ночам, юная леди!
– А вдруг молодость мимо пройдёт?
– А разве лучше растратить её на, как бы это назвать… Прогулки по ночам?
– Если тебе противно гулять со мной, я вообще-то тебя не держу…
Зернов от души рассмеялся.
– Ты крайне обидчива, Александра, – шутливо сказал он. – Ты никому не сможешь стать опорой в жизни, если будешь дуться из-за каждой мелочи!
– Правда? – тихо спросила Саша, вмиг посерьёзнев. Она восприняла шутливое пророчество всерьёз и ощутимо погрустнела. Петя растерялся, не ожидая подобной реакции:
– Да я пошутить пытался!
– «Такие как я, становятся рок-звёздами, сумасшедшими художницами, психованными писательницами… Но никогда любимыми девушками…»1
– Тебе нисколько не помешает твоя энергия, на самом деле. А вот обидчивость может, если серьёзно.
– Хорошо тебе рассуждать! Твои теории строятся на выдумке?
– Зачастую. Но их большинство оправдывается на практике.
– Как же я устала от этой философской чепухи! – выдохнула Саша. Зернов с усмешкой пожал плечами:
– За полтора часа?.. Если серьёзно, то совсем без философии жизнь сведётся к поспать-пожрать-пос… Кое-чему ещё… А это крайне скучно, согласись, для деятельного мозга!
– Я и не спорю. Просто я устала от заумных разговоров.
– Пора спать? – вновь ввернул ехидное замечание Петя. – Ты же сама сегодня охарактеризовала меня, как замкнутого и настороженного?
– Старалась тебе соответствовать, – усмехнулась Саша. Она взглянула на часы и вздохнула: – Пора домой, пока они не вернулись…
– Ты тут рядом живёшь, вроде? Давай провожу.
Они медленно пошли по проспекту вдоль в парка в сторону Кузнецовской улицы.
– А тяжело быть одному? – вдруг спросила Саша.
– А кто здесь один? – переспросил Петя. – Я? – она не ответила. – Крайне удобно, если нет дурацкой потребности в толпе. Не зависишь от «общественного мнения», не нужно потакать их представлениям о том, что ты должен делать… – он покачал головой, прерывая свой монолог: – Это вряд ли твой путь!
– Почему бы и нет? Кто знает? – наступила короткая пауза. – Пришли.
Петя обвёл глазами окружение подъезда: безлюдная в ночное время улица, привычно рыжий фонарь над дверью, заваленные снегом машины, припаркованные рядом…
– Я запомню это место… – задумчиво сказал он.
– Только не становись моим поклонником! – улыбнулась Саша. – Я устала от них!
– О, ну моя стезя несколько иная!.. До встречи, Александра!
Зернов повернулся, чтобы уйти, потом развернулся обратно, взял её руку в свою и поднёс к губам. Потом с коротким шутовским поклоном отошёл, разворачиваясь на ходу.
– Пока! – со всевозможной теплотой в голосе крикнула Саша вслед.
– Пока, – отозвался Петя, подняв руку, но даже не обернувшись.
Она посмотрела ему вслед и покачала головой улыбнувшись. «Вот это самообладание! Вот это рисовка – и такая естественность!..»
