– Рассказывали? И где же? – Павел Александрович спросил, демонстрируя живой интерес.
– Понимаете, я работаю в Механобре, в отделе технического перевода. К нам приходит один… – она подбирала слово, – ученый. Читает лекции по мифологии.
– Ч-ш-ш! – Павел зашипел, изображая комический испуг. – В доме повешенного о мифах – ни слова!
– Что? – женщина переспросила растерянно и посмотрела на Чибиса.
– Это… шутка, – он вспыхнул и отвел глаза.
– Извините, я просто не поняла, – женщина оглянулась на Павла.
– Вот именно, – Павел Александрович кивнул. – Продолжайте, продолжайте.
– Лекции, да… Начал с Вавилона, теперь перешел к Египту. Удивительно, какой эрудит! А как рассказывает… Прямо хочется стать египтянкой, – она взглянула на Ореста Георгиевича и запнулась. – Конечно, всех не упомнишь, но этого я запомнила – Эхнатон…
– Уж поверьте моему опыту, – Павел Александрович смотрел на нее с удовольствием, – этого делать не стоит. Нынешние египтянки… – он сморщился.
Глаза женщины вспыхнули:
– Вы были в Египте?
– И в Египте… И в Вавилоне… То бишь, я имею в виду, в Ираке, – он вздохнул и развел руками. – Ни-че-го. Никакого былого величия. Просто-таки ни следа.
Чибис слушал внимательно и напряженно:
– Он… старик?
– Нет-нет, – женщина покачала головой. – Остался портрет, скульптурный. Поразительное лицо… Глаза… такие большие… А губы, не знаю, будто подпухшие… Мне кажется, – она помедлила, словно не решаясь продолжить, – похож на твоего отца…
Взгляд Чибиса остановился на Инне: ее лицо застыло, словно его тоже вырезали из камня.
– Нет… – он заторопился, – не этот, не фараон. Я имею в виду ученого. Он… как выглядит?
– Ну, – женщина на секунду задумалась. – Сказать по совести, странно. Ботинки на босу ногу. Правда, правда, – она закивала, словно боялась, что ей не поверят. – Даже не скажешь: неухоженный. Какой-то обшарпанный. А еще… – она коснулась пальцем верхней губы, – бородавка. Огромная, как картофелина. А он ее дергает. Или платком обтирает. Сидишь и думаешь: господи, сейчас оторвется. Конечно, это глупость… – она смешалась.
– Так-так… А еще он о чем рассказывает? – Павел Александрович улыбнулся ободряюще.
– Вообще… О древних мифологиях. Вчера, например, как же его… Мардука. В Вавилоне это верховный бог…
Орест Георгиевич слушал невнимательно.
– …У этого старика своя особая теория. Говорит: верховных богов много, в каждой цивилизации – свой. Но главное, этот бог всегда рождается как-то по-особому, не как обычный человек…
– Почему – особая? Это известная теория, – казалось, Павел Александрович говорит серьезно. – В христианстве, например, непорочное зачатие. Один из главных мотивов Рождества.
– А еще… Еще он говорил про культ матери… – женщина вспоминала старательно. – А потом про… Иштар. Она тоже верховная богиня. Но так ее звали вначале, а в другой цивилизации дали новое имя: Инанна. Они вообще никуда не исчезают, просто переходят из цивилизации в цивилизацию…
– Кто? – Орест Георгиевич перебил.
– Боги. Он сказал – боги, – женщина улыбнулась.
– Нет, – Чибис вдруг вмешался. – Не боги, а Дух.
– Ну как же… – она улыбнулась растерянно. – Он сказал: все повторяется – каждая следующая цивилизация использует старые мифы. Вот, например, потоп. Этот миф есть в любой мифологии. И в древних, и в нашей, нынешней…
– В нашей? Что вы имеете в виду? – Павел перебил.
– В нашей, в христианской, – снова она моргнула стрельчатыми глазами.
