Орфей спускается в ад - страница 27

Вэл. Я взял меньше, чем вы мне должны за работу.

Лейди. Только стрелки не переводите. Я вас насквозь вижу.

Вэл. Я вас тоже насквозь вижу, Лейди.

Лейди. И что же вы видите?

Вэл. Точно хотите, чтобы я сказал?

Лейди. Очень хочется услышать.

Вэл. Вижу женщину не первой молодости, соскучившуюся по мужской ласке, которая наняла первого встречного, чтобы тот выполнял двойную работу без оплаты за сверхурочные… То есть днем продавец, а ночью – жеребец, а еще…

Лейди. Господи, нет! Вы!.. (Замахивается, словно хочет ударить его.) Господи, нет!.. Вы, дешевый… (С ругательствами бросается на него с кулаками. Вэл хватает ее за руки. Она несколько секунд борется с ним, затем, всхлипывая, бессильно опускается на стул. Вэл осторожно отпускает ее руки.)

Вэл. Это естественно. Вам было… одиноко…

Лейди жалобно плачет, опершись на прилавок.

Лейди. Зачем вы вернулись?

Вэл. Положить обратно взятые из кассы деньги, чтобы вы не вспоминали меня как бесчестного и неблагодарного… (Берет гитару и, мрачно кивая, шагает к двери. Лейди судорожно вдыхает, бросается к двери, опережает его и преграждает ему путь, широко раскинув руки.)

Лейди. Нет, нет! Не уходи… Я не могу без тебя!!!

Он смотрит на нее пять секунд. Ее неподдельная страстность трогает его, он разворачивается и шагает к нише… Задергивая занавеску, он оглядывается на Лейди.

…Жить! Продолжать жить!

Начало гитарной музыки: «Любовная песня Лейди». Он задергивает занавеску и включает свет, отчего та становится полупрозрачной. Через щелку видно, как он садится с гитарой в руках. Лейди берет белье и идет к нише, у самого порога неуверенно замирает, борясь со смешанными чувствами, но тут Вэл начинает так нежно шептать слова песни, что Лейди все-таки отодвигает занавеску и заходит в нишу. Вэл мрачно смотрит не нее поверх гитары. Лейди задергивает занавеску. Вычурный рисунок – золотое дерево с белыми птицами и алыми плодами – подсвечивается горящей за занавеской лампочкой. Гитара тихонько играет несколько минут, музыка кончается, освещение медленно гаснет, пока подсвеченной не остается лишь занавеска на нише.

Занавес

Раннее утро. Страстная суббота. В нише горит свет. Полуодетый Вэл сидит на краю раскладушки и курит. Лейди сбегает вниз по лестнице, она задыхается, волосы у нее распущены, она в халате и тапочках.

Лейди (панически, резким шепотом). Вэл! Вэл, он спускается!

Вэл (хрипло, спросонья). Кто? Что?

Лейди. Джейб!

Вэл. Джейб?

Лейди. Клянусь тебе, он спускается!

Вэл. И что?

Лейди. Господи, вставай и одевайся! Эта чертова сиделка сказала ему, что он может спуститься и проверить, как идут дела! Хочешь, чтобы он застукал тебя полуодетым на раскладушке?

Вэл. А разве он не знает, что я здесь сплю?

Лейди. Никто об этом не знает, кроме нас с тобой.

Наверху слышны голоса.

О господи, они идут.

Сиделка Портер. Не спешите. Ступенька за ступенькой.

Медленные, шаркающие шаги по лестнице. Профессионально-гнусавое подбадривание сиделки.

Лейди (панически). Да надевай же рубашку и выходи!

Сиделка Портер. Вот так. Ступенька за ступенькой, ступенька за ступенькой, обопритесь на мое плечо, и снова ступенька за ступенькой.

Вэл встает, еще не проснувшись окончательно. Лейди ахает и задергивает занавеску как раз в тот момент, когда на площадке показываются спускающиеся фигуры. Лейди дышит, как уставший бегун, когда пятится от ниши и улыбается натянутой улыбкой. Джейб и сиделка, мисс Портер, выходят на площадку, и в этот момент в разрывах туч появляется солнце. Их освещает яркий свет, бьющий в узкое окно на площадке. Вид у них причудливый и ужасающий: высокий мужчина в поношенном черном костюме, висящем на нем, как пустой мешок, со злобно горящими на желтом лице глазами, опирающийся на плечо коренастой невысокой женщины с ярко-розовыми или оранжевыми волосами в накрахмаленном белом халате и со слегка презрительным и сладким голосом медсестры, нанятой ухаживать за умирающим.