Орган геноцида - страница 20

Мы, отдел охотников за головами, за два года в прямом смысле облетели весь свет и провели в долгих высокоскоростных перелетах столько времени, что Уильямс шутил, будто в сравнении со среднестатистическими американцами мы проживаем релятивистски замедленное время.

Мы заработались.

Мир слишком полагался на наше вмешательство, а мы взяли на себя многовато ответственности. Всех этих вершителей геноцида и даже, чего уж там, Гитлера, выбирал народ. Ответственность за преступление такого масштаба не может лежать на одном человеке, а мы, если поразмыслить, вовсе не несли должного правосудия виновным.

«Убей этого – и вон у той вооруженной клики сломается хребет».

«Убей того – и станет проще договориться о мире».

Вашингтон подбирал нам цели, наиболее критичные для прекращения бойни, и мы их устраняли. Можно даже сказать, что «цели первого порядка» погибали от рук США мучениками во имя мира.

Мученики. За два года я собственными руками убил двоих; пять раз, включая эти два, принимал непосредственное участие в разработке планов устранения. Иногда влетал на территории других стран в капсуле, иногда – на пассажирских судах под видом туриста или журналиста. Разные планы, разные цели. И только одно неизменно.

В четырех из пяти случаев приказ содержал одно и то же имя.

Два года назад этот человек служил во «временном правительстве», учинившем резню в некой европейской стране, заместителем министра по культуре и связям с общественностью. А с каких-то пор прочно поселился в наших приказах. Ужасно странно. Он будто путешествовал от конфликта к конфликту.

Но раз Вашингтон так упорно приказывал его убить, то, видно, он не был простым туристом. С каждым разом в профиле прибавлялось подробностей. Странно, вроде они и хотели его поймать, но рассказать нам все сразу почему-то не желали. Уильямс ворчал, что могли бы и не жадничать. Но в том, как нам крупицу за крупицей выдавали все новые данные после каждого провала, ощущалось, что этот человек окутан вуалью демонической, а может, и божественной таинственности.

Джон Пол.

Какое скучное имя. Так звали человека, которого мы тщетно ловили вот уже два года.

– Кто такой этот Джон Пол? – спросил Уильямс, как герой какой-то пьесы. – Американец, на которого охотится американское правительство. Перебежчик, которого свои же велели не просто поймать, а убить. Турист по горам геноцидных трупов. Кто же он, в конце концов, такой?

– Человек. Как все мы, – ответил я, но Уильямс только тряхнул головой: мол, я ничего не понимаю.

– И ты туда же, зануда? То, что он человек, – это как раз совсем неважно.

– Но все же это так. Мы с тобой в первую очередь люди. А людям свойственно косячить. Тут-то мы его и сцапаем.

– И убьем?

Понятия не имею, зачем женатый Уильямс в свой редкий выходной завалился ко мне в холостяцкую берлогу, заказал «Доминос» и мусолит набившие оскомину темы. Наверное, не отошел от вчерашних похорон Алекса.

В гостиной на той стене, куда не доставало солнце, ничего не висело: специально чтобы смотреть кино и телик. Мы развалились на диване, попивали «Бадвайзер» и раз за разом пересматривали первые пятнадцать минут «Спасти рядового Райана»: эпизод на Омаха-бич, где шинковали на мясо американский десант. Просто я больше всего любил эти пятнадцать минут, а еще только они входили в бесплатное превью.

Нам уже по тридцать. Но мы так и не повзрослели. По крайней мере в том, что касается нашего вклада в американский цикл потребления.