— У меня сегодня…
— Если есть претензии, выскажи их полковнику, — перебивает меня старая грымза, и я замолкаю. Претензий много, но она права: обращаться стоит напрямую к руководству, а пока я составлю письмо, которое ни за что не отправлю, потому что в любом отделе кадров есть такая древняя дракониха, готовая сожрать тебя только за то, что ты пришла на работу в юбке на полсантиметра выше колен.
— Хорошо, — улыбаюсь натянуто и возвращаюсь к работе. Нужно успеть заполнить табель, чтобы утром на свежую голову перепроверить. И морально подготовиться ко встрече с Родиным и Соколовым.
***
Четыре часа наступают слишком быстро, и меня не спасает ничего — приходится идти, улыбаться всем и объяснять, за что каждый ставит подпись в строчке напротив фамилии. Это утомляет и жрет слишком много времени. Я не понимаю, почему нельзя оставить эти документы у дежурного на проходной, чтобы каждый входящий-выходящий расписался. Все равно половина даже не запоминает.
Марш-бросок по этажам заканчивается за пять минут до конца рабочего дня. Я успеваю услышать несколько комплиментов и даже задержаться на чашку кофе в следственном, а потом останавливаюсь возле кабинета, в который последние месяцы я наведывалась слишком часто и вовсе не по работе.
Ладони потеют, а сердце заходится в лихорадке. Я не готова видеться с Женей, не могу даже представить, как окажусь между молотом и наковальней. Вариантов нет, я нарочно оставила так мало времени. Стучусь тихо, ведь всегда можно соврать, что никого не было на месте и прийти в другой день. Хотя бы завтра утром, когда я высплюсь и не буду сутулиться.
— Войдите, — слышу глухое и толкаю дверь, не оставляя шанса передумать.
В меня врезаются две пары глаз, да так резко, что впору бежать. Я словно дичь на прицеле двух охотников, и кто убьет меня первым — вопрос времени и сноровки.
— Привет, Лен, — улыбается Родин, поправляя кожаную куртку на плечах. У него всегда странная привычка сбегать раньше с работы. Она меня порой раздражала, потому что меня раньше никто не отпускал, но теперь я радуюсь, что Женя не задержится надолго. — Что-то случилось?
— Распишитесь в приказах, — не даю свернуть в личное. Теперь между нами исключительно деловые отношения.
— Давай, — Родин подхватывает ручку со стола и быстро черкает небрежные автографы.
— Удачно ты зашла, и правда пора домой собираться, — произносит Паша, глядя на часы. А мне в его словах мерещится намек, который быстро сходит на нет, когда я встречаюсь с безразличием с его стороны. Оно неожиданно больно царапает, но я напоминаю себе, что все правильно. С Соколовым меня связывает только случайный секс, и это далеко не крепкий фундамент для приятельских отношений.
А вот с Женей связывало гораздо больше, но находиться с ним в одном помещении сравнимо с пыткой. Родин, будто назло, читает шесть страниц, не спеша передавать мне документы. Странный, конечно, подход — сначала расписаться, потом читать, но я не тороплю. Давлю каблуком в пол и верчу стопой.
Я точно лишняя в этом суровом мужском кабинете. Когда-то мы здесь целовались с Женей и нас застукал Пашка. Это, кажется, было в другой жизни, теперь же обстановка давит. Здесь все строго и брутально, и мои потрепанные эмоции раздражающе по-девчачьи выглядят на фоне, поэтому собираю всю волю в кулак и натягиваю на лицо самую бесстрастную маску, которую только способна выдать.
