Орион - страница 22

А между тем становилось холоднее. Я жалела, что не взяла курточку. Шла, обхватив себя руками.

Затем резко мне в голову стукнула идея побежать. Быстрее окажусь на месте, да и согреюсь заодно.

Я бежала, не останавливаясь. Нисколечко не щадя себя. И чувствовала свободу, и одновременно какую-то лютую, сковывающую сердце тоску. Бежав со всех ног, без передышки, мне уже казалось, что я скоро задохнусь. Но нельзя было сдаваться так рано.

Зря раньше не занималась спортом. А теперь вот, пожинаю плоды. Даже минуту быстро бежать не могу.

Я бежала, стараясь не сбавлять темп. И вскоре показалась вывеска «Приют Святого Павла». Я упала на асфальт и, задыхаясь, жадно хватала лёгкими воздух. Наконец-то! Добежала! Ура! Чемпионы на олимпиадах так не радовались, как я в тот момент.

Я встала, отряхнула колени, и увидела высокий забор с колючей проволокой наверху.

«Бедные дети! Их как будто в тюрьме держат!» − подумала я, и моё сердце сжалось от боли, словно мокрый замёрзший котёнок. А что если Крис где-то там?

Я обошла ворота и заметила в белой стене небольшую дырку. Похоже, стену пытались ломать изнутри. Ну, я, в принципе, понимаю этих детей. Я тоже попыталась бы отсюда сбежать.

Присев на корточки, я достала фонарь и молоток (всё-таки пригодился!), и принялась делать проход шире. Стена, в общем-то, оказалась не такая уж и твёрдая. Через полчаса усердного адского труда, я была уже во внутреннем дворике приюта. На последнем этаже виднелся слабый свет ночной лампы.

Но залезть по стенам до третьего этажа было невозможным. С этим справился бы только человек-паук. Ведь стены приюта были почти гладкие, и не было никаких выступов, как у моего дома.

«Что же мне делать?» − размышляла я, смотря по сторонам.

Внезапно дверь за моей спиной скрипнула, я тихо ухнула, немедленно забежав за угол приюта. В последний момент я выключила фонарик. Это была монашка со свечой в руке (похоже, о фонарях они и слыхом не слыхивали). Она оглядывала двор, освещая себе дорогу. Кажется, меня услышали… А, что если меня поймают?!

Монашка в длинной чёрной рясе повернулась в мою сторону и уже хотела направиться сюда. О, нет!!!

− Элиза! – кто-то крикнул, и девушка в рясе обернулась. – Пора тушить свечи в зале!

Она удалилась, а вместе с ней и свет, исходящий от свечи. Я выдохнула.

Хорошо осмотревшись по сторонам, я заметила трубу. По её зацепам можно попробовать залезть. Тем более, окно на третьем этаже открыто.

Но с самого начала ничего не ладилось. То я соскользну, то зацеп мелкий попадётся. А ещё я немного высоты боюсь…

Кое-как переборов свой страх, я всё-таки долезла до третьего этажа. Здесь располагалась спальня. Я внимательно посмотрела сквозь окно на всех детей, и там не было Криса. Эх, зря лазила!

Я неторопливо спустилась, стараясь не смотреть вниз (это было не так легко, как может показаться из этого описания!), пролезла через собственноручно сделанный проход в белом заборе, и, заметив полицейскую машину, спряталась за толстым деревом. Когда машина уехала, я вышла.

До следующего детского дома топать пешком часа два-три. Общественный транспорт давно не ходит, на такси денег нет, а ловить машину автостопом опасно. Да и тем более, кто согласиться подвести посреди ночи сумасшедшую девочку к детскому дому? Хотя… Можно и попробовать!

Я встала у обочины дороги и неуверенно вытянула руку. Более часа никто не останавливался. Но когда надежда почти угасла, какой-то старичок в ковбойской шляпе и на машине годов «а-ля-семидесятых» остановился. Он вручную опустил стёкла, покрутив ручку, ниже стекла, похожую на ручку кухонной мясорубки и спросил меня: