Валера, показавшийся Андрею бледным, и огромный опер лет сорока в клетчатой рубахе стояли перед джипом.
– Ну и кто мне возместит замену стекла? – спрашивал Валера опера, но увидев Андрея, переключился на него. – Что там? Как они?
– Увезли обеих на «Скорой». Давай закругляйся, надо ехать к ним. Ты почему до сих пор не показал врачу рану?
– Когда? Давал показания.
– А вы, что, не видели, что он ранен и говорит с трудом? – набросился Андрей на опера. – Выходит, «Скорая» приехала лечить зубы бандиту, чуть не убившему Валерку? Скажите врачу, чтобы она срочно занялась им. Что стоишь? – зашипел он на Валеру. – Иди к врачу. Иди, я сказал.
Валера послушно пошел, на ходу задирая вверх рукав футболки. Медленно тронулся с места вслед за Валерой и опер, глядя сердито исподлобья на Андрея. Зрачки его глаз почти полностью ушли под веки, отчего видны были одни белки с красными прожилками, нижняя губа наполовину прикрыла верхнюю. С таким взглядом работать только палачом, подумал Андрей, но за отсутствием в стране такой официальной должности, самое место в созданной безмозглым премьером полиции. Он понаблюдал, как опер заглянул в дверцу «Скорой», откуда почти сразу вывели бандита с забинтованной щекой, и как туда зашел Валера, Увидев, что опер смотрит на него, Андрей подошел к нему и, не глядя в страшные глаза, проговорил:
– Если вам еще что неясно, я могу прояснить.
– Чем ты сломал ему челюсть? – услышал он неожиданно мягкий голос, заставивший его удивленно заморгать и обернуться.
Не увидев никого, он вернул взгляд на опера и был поражен переменой в его лице: глаза и губы, ставшие нормальными, излучали чуть ли ни ласку. Невольно улыбнувшись, он ответил:
– Ногами, чем еще? Руками выбить челюсть я вряд ли бы смог. Да и пачкать их о него я не стал, разве локоть о горб.
– Работать в полиции нет желания?
Андрей засмеялся.
– Мы с Валерой уже забиты в Донецке. Там он спас меня от убийцы.
– А тут ты его.
Вдруг опер уставился на Андрея и, расширив нормальные глаза, проговорил радостно:
– А ведь это ты в прошлом году поймал на этом кладбище двух воров, за что они тебя чуть не угробили. А потом мажоров наказал. И не отказывайся, это ты. Неужели сынок Амирова тебе свой позор с рук спустил?
Во, блин, все знает, незаметно усмехнулся Андрей. Но не на них же он работает, иначе себя бы не выдал. И про ранение в Донецке не знает. Почему бы и не рассказать?
– Я подозреваю, что в Донецке меня пытались отравить с его подачи. А как докажешь? Опять же и там я в выигрыше оказался: отравитель мой убит, а я жив.
– Боюсь, Амиров от вас обоих не отстанет. Такие вещи он не прощает. Вот что. Если услышишь или почувствуешь угрозу с его стороны или связанную с ним, можешь рассчитывать на меня.
– Спасибо, обязательно воспользуюсь, – искренне поблагодарил Андрей, думая, что и эта помощь вполне может понадобиться. Надо же, и среди полицейских могут встречаться нормальные люди.
К ним подошел Валера с аккуратно забинтованной рукой. Опер протянул обоим по визитке, сказал Андрею:
– Как договорились, чуть что, сразу звони. А тебя, – повернулся он к Валере, – я вызову дня через два – три, когда вы оба придете в себя от радости отцовства. Я уверен, что все будет хорошо. У меня, кстати, трое детей, чего и вам желаю.
Врач поинтересовалась у Валеры, кто обработал ему рану, и похвалила Андрея. Она настаивала везти его в больницу, где должны зашить рану, однако, узнав причину его категоричного отказа, сделала ему уколы в плечо и в зад и велела как можно скорее явиться в свой травм пункт. По возможности рекомендовала хоть немного полежать и ни в коем случае не вести самому машину. А еще она посоветовала купить по дороге в роддом футболку, а лучше рубашку и подсказала, где. Рассказав про отдых и запрет вести машину, Валера засмеялся, а зря: Андрей заставил его прилечь на заднем сиденье и сам сел за руль.
