– Падре, не верти этой сварливой фурии, она сама колдунья, врет перед богом, в самом деле она дала мне всего двадцать серебряных.
– Так ты все – таки не отрицаешь, что это было колдовство? – Прищурил глаза святой инквизитор.
– Отрицаю! – воскликнул узник.
– Не верти, святой отец этому проходимцу, он сначала при помощи колдовства обездвижил руку моего мужа, а потом, когда я принесла ему золотой, он якобы вылечил его.
– А ты, Мартин, подтверждаешь слова своей жены? – Вкрадчиво спросил священник.
Кузнец снова замялся, но получив толчок в бок глухо произнес:
– Подтверждаю.
– Свободны, – взмахнул ладонью служитель церкви, отсылая супружескую пару.
– Записывай показания свидетелей, – велел он писцу.
После того как тот скрипя пером закончил писать приказал:
– Зови следующих. Давай хозяина таверны и служанку.
Писарь позвал указанных свидетелей.
Вскоре в помещение вошло толстый трактирщик и Марта. Их доставили в той же одежде какой они исполняли свои обязанности они принесли запахи тушёной капусты, каши, мяса и кислого вина.
– Назовите себя, – потребовал инквизитор.
– Хозяин придорожного трактира Амбрауз в которой остановился этот колдун, – глухим голосом произнес мужчина.
– Марта, служанка, – пролепетала смущенная девушка, не забывая коситься на распятого Пьера.
– Клянётесь ли вы говорить только правду, – спросил священник.
– Да, конечно, – поспешил ответить трактирщик, положив руку на евангелие.
– Клянусь говорить только правду! – коснувшись рукой святого писания воскликнула девушка.
– Тогда рассказывайте, что вы знаете об этом молодом человеке.
– На моих глазах этот человек избил двадцать мастеровых с кольями и вилами. Здесь не обошлось пи помощи колдовства, – рассказывал Амбрауз.
– Их было не более десяти человек, так что ты нагло врешь, – возразил оруженосец.
– Тебя никто не о чем не спрашивает, – оборвал его священник.
– Что ты, дочь моя можешь сказать об этом человеке? – Спросил он служанку.
– Это Пьер, оруженосец при помощи колдовства склонил меня к интимной близости.
– Неправда я всю ночь проспал, ток как выпил много вина и не на что не был способен, – возмутился допрашиваемый.
– Так ты не отрицаешь того, что сказали эти примерные прихожане?
– Нет, но колдовством я никогда не занимался.
– Твое мнение никто не спрашивает. Свидетели показали, что имело место колдовство, и в свете открывшихся фактов ты завтра на рассвете будешь сожжён на костре, – вынес приговор святой инквизитор.
– Все могут быть свободны, – отпустил он свидетелей, – а ты, палач можешь немного потешиться, но только до утра он должен быть живой, что – бы очистить душу в огне, – с этими словами он вместе с писарем покинул помещение.
Мастер прыток остался наедине со своей жертвой. Он снова взял в руку раскаленный прут и подошел к оруженосцу.
– Сначала погрею тебя огоньком, а потом вырву по одному ногти, да и глаза тебе не к чему и без них тебя завтра поджарят, – приговаривал он примериваясь, куда бы приложить железный прут.
Палач за свою долгою карьеру никогда не видел, чтобы жертва сопротивлялась, обычно узники только при виде раскаленного прута молили о пощаде и поэтому он потерял бдительность, он крепко привязал руки оруженосца к крюкам в сиене и оставив ноги свободными. Пьер незамедлительно воспользовался этим промахом: подтянувшись на руках он резко закинул ноги на плечи мастеру пыток, и не смотря на сильную боль в кистях и от прислоненного к боку раскаленного железа, как ножницами свернул своему мучителю шею, раздался хруст ломаемых шейных позвонков, и мертвый палач упал на каменный пол.
