Оружейник из Милана - страница 2



Устроившись в углу оружейного зала и держа в руках рапиру, кончик которой упирался ему в колено, он был мрачен и задумчив, не обращая даже внимания на белокурую красавицу Марианну. Тогда девушка подошла к нему и с милой улыбкой на лице сказала:

– Мой маленький дорогой Рафаэль. Как ты знаешь, нашего отца пригласили на праздник, устроенный миланскими магистратами в честь его высочества герцога Лоренцо де Медичи и его дочери Екатерины, которая недавно стала невестой наследника французского престола. Сегодня в Милане никто не работает. Веселая толпа высыпала на улицы, чтобы увидеть благородных флорентийцев и поприветствовать их.

– И что из этого следует? – резко спросил Рафаэль у юной кокетки, специально замолчавшей, чтобы он сам смог догадаться обо всем и предупредить ее желание.

– Вот тебе и раз! – развела руками она. – Из этого следует, что тебе нужно надеть красно-синий камзол, который так тебе идет, опоясать себя самой элегантной шпагой и предложить руку своей маленькой сестричке Марианне, которой дома ужасно скучно.

Молодой человек нахмурил брови и ответил:

– Марианна, вы забываете, что будет неприлично, если кто-нибудь увидит, что вы прогуливаетесь по улицам Милана под руку со мной, особенно в праздничный день. Если вам в голову пришла прихоть увидеть герцога Лоренцо и его дочь Екатерину, то возьмите с собой кормилицу, старую Беппину. В качестве эскорта она подойдет вам больше.

Несчастная Марианна подавила вздох и прошептала:

– Вы правы, Рафаэль, я последую вашему совету.

После чего вышла из оружейного зала и поднялась наверх, в свою спальню, чтобы вволю поплакать, ведь она чувствовала, что Рафаэль ее не любит…

Молодой человек вновь остался один, погруженный в свои мысли. С мрачным нетерпением сгибал он рапиру, с уст его срывались скупые слова:

– Что за жизнь! Ковать доспехи днем, по вечерам учить фехтованию, и носить имя Рафаэль… Какой-такой Рафаэль?.. Не знать края, где ты родился, женщины, что носила тебя в утробе, отца, благодаря которому ты появился на свет… чувствовать в сердце доблесть и отвагу, ощущать, что в жилах твоих течет кровь королей… быть достаточно амбициозным, чтобы мечтать о завоевании мира и обреченно проводить жизнь в мастерской оружейника! Как тут не проклинать судьбу!..

Рафаэль уже достаточно долго сетовал на жизнь, когда на пороге раздался мотив озорной песенки, отвлекший молодого человека от его мрачных дум.

В оружейный зал ввалился толстяк-неаполитанец Джузеппе.

– Отлично! – гаркнул он, завидев Рафаэля. – Так я и предполагал, сударь мой… я знал, что найду вас здесь, погруженным в мрачные мысли, размышляющим о жизненных невзгодах и разочарованиях. И все это в тот самый день, когда славный город Милан развлекается и веселится так, словно хлебнул французского винца.

– А! Это ты, Джузеппе, – сказал Рафаэль, поднимая голову.

Per Bacco![6] Мой юный повелитель, неужели вы думаете, что я мог на целый день забыть о вас? С самого утра мне вас очень не хватает, вот и пришел сюда за вами.

– За мной?

– Ну конечно. За Ла Скалой я нашел небольшой рай земной – восхитительную таверну, где подают лучшее бургундское, что мне довелось пивать в своей жизни.

– Вот как! – сказал Рафаэль, по-прежнему думая о своем.

– Таверна эта, – продолжал Джузеппе, – располагается как раз на дороге, по которой на закате проедут герцог Лоренцо с дочерью, направляясь из городского магистрата во дворец великого герцога. Там мы на них и полюбуемся…