Оружейник из Милана - страница 24

При этих словах из груди герцогини вырвался душераздирающий крик, в котором была неописуемая радость и невыразимая тревога.

– Это он! – прошептала она. – Это он!

Смертельная бледность и прерывающийся голос герцогини произвели на юную дофину не меньшее впечатление, чем ее собственный рассказ – на мадам д’Этамп.

– Так вы его знаете! – воскликнула она.

Услышав этот вопрос, столь внезапный, прямой и, по-видимому, совершенно для нее неожиданный, мадам д’Этамп забыла о том, о чем женщины забывают крайне редко – об искусстве скрывать свой возраст.

– Это мой сын! – ответила она.

При этих словах признания, дофина отступила на шаг и вскрикнула.

– Ваш сын! – сказала она. – Сын короля?

– Да, – невнятно прошептала герцогиня, уже раскаиваясь в том, что так опрометчиво поддалась этому порыву искренности и чистосердечия, – или по крайней мере…

– По крайней мере что?.. – допытывалась Екатерина.

– Это может быть он… – со вздохом сказала мадам д’Этамп.

Затем, словно испытывая горькие сожаления по поводу этого нелегкого и столь болезненного признания, добавила:

– Но проводить здесь связь… я, несомненно, сошла с ума… в конце концов, он намного моложе дофина… да и потом… как он мог оказаться в Милане?

Екатерина Медичи жадно слушала, и в голове ее медленно рождался проблеск истины.

– Мадам, – вдруг сказала она герцогине, которая стала задумчивой, – теперь я могла бы поклясться, что это сын короля.

Мадам д’Этамп была охвачена сильнейшим волнением и ее женское кокетство вновь уступило материнскому инстинкту.

– Сколько ему лет? – спросила она.

– Я не знаю, но на вид примерно двадцать – двадцать пять.

–Двадцать пять лет! Так оно и есть… Мой Рафаэль родился в Шамборе[19] в сентябре тысяча пятьсот двадцатого года… когда его у меня похитили, ему было четыре года.

–Ах!– сказала Екатерина с детской радостью в голосе, ведь ей показалось, что сейчас герцогиня будет говорить о нём, о человеке, про которого ей до этого не рассказывала ни одна живая душа. – Ах, мадам, поведайте мне об этом, посвятите меня во все… Как был похищен ваш сын?

Но герцогиня, казалось, была без остатка поглощена своими тяжкими думами и ничего не ответила.

Что происходило в ее душе? Увы! По-видимому, эгоистичные мысли уже взяли верх над тем материнским порывом, которому она поддалась несколько минут назад. Теперь она уже надеялась увидеть не сына, а человека, который защитит ее от сурового отношения наследника престола, от ненависти ее соперницы, Дианы де Пуатье; от неблагодарности всех этих подлых, угодливых придворных, которые сегодня пресмыкаются и ползают перед ней, а завтра станут ее злейшими врагами. И вместо того, чтобы ответить на вопрос дофины, она вдруг спросила:

– Значит раньше вы этого человека не видели?

– Никогда…

– И имени его не знаете?

– Разве я осмелилась бы спросить?

– Но разве несколько минут назад, – продолжала герцогиня с упорным хладнокровием человека, желающего достичь поставленной цели и отбрасывающего любые эмоции, – вы не говорили мне, что назвать его вам мог бы один человек?

– Да, это маркиз де Сент-Андре.

– Ну хорошо! – сказала мадам д’Этамп. – В таком случае он мне все расскажет.

Дофина задрожала.

– Ох! – сказала она. – А зачем его об этом спрашивать?

– Зачем? – в воодушевлении воскликнула герцогиня. – Но разве я не должна отыскать своего сына?

– Это так… – прошептала юная принцесса. – Не смею возражать.