Оружейник из Милана - страница 7

Девушки, словно сестры-близняшки, сидели на оттоманке и держались за руки, что было явным признаком того, что они были исключительно близки друг другу в те минуты, когда не подчинялись строгому этикету, который, словно суровая дуэнья, сопровождает великих мира сего почти повсюду.

– Драгоценная моя, – говорила Екатерина с какой-то детской радостью в голосе, – этой ночью я повеселюсь от души, наблюдая за тем, как тебе достанутся все предназначаемые мне почести. Мы с тобой одинакового роста и телосложения, у нас белые ручки и черные волосы. Узнать нас можно только по лицу, но поскольку оно у каждой из нас будет спрятано под атласной маской, то блистательная миланская знать впадет в заблуждение, можешь в этом не сомневаться.

Эти слова Екатерины достаточно красноречиво говорили о том, что в костюм, изначально предназначавшийся ей, будет облачена синьора, в то время как сама она наденет платье, в которое поначалу предполагалось нарядить Марию ди Польве.

Девушки уже были одеты для бала, им оставалось лишь спрятать под масками лица.

– Душа моя, – сказала Екатерина, – как ты думаешь, по-моему, самое время появиться на этом балу, устроенном специально в нашу честь. Пойдем, надевай свою маску и отнесись к своей роли серьезно. Я хочу танцевать и развлекаться до утра, чтобы даже не ложиться спать, ведь ты знаешь, что завтра мы отправляемся обратно во Флоренцию.

Синьорина Мария повиновалась, завязала тесемки своей маски и с покровительственным видом, полагавшимся ей ролью принцессы, оперлась на руку подлинной Екатерины, переодетой французской придворной дамой.

Выходя из комнаты, они столкнулись с элегантно одетым молодым человеком, закутанным в длинный плащ, не позволяющий увидеть есть ли у него шпага и, как следствие, понять к какому сословию он принадлежит. Он шел им навстречу по коридору, ведущему из молельни принцессы в залы для танцев.

Екатерина невольно вздрогнула. Молодой человек был без маски и довольно красив. Грациозная осанка, изящество в каждом жесте.

Он склонился перед женщинами в почтительном поклоне, затем, несомненно руководствуясь слухами и совершая ту же ошибку, которую впоследствии должны были совершить все без исключения миланские синьоры, подошел к принцессе и едва слышно спросил:

– Мадам, вы синьорина Мария ди Польве?

– Да, – ответила Екатерина, не желая раскрывать свое инкогнито.

– Мадам, – все тем же тихим голосом продолжал молодой человек, – уделите мне минутку, мне обязательно нужно с вами поговорить. Это очень важно.

Под влиянием сурового и таинственного тона молодого человека принцесса собралась было уже указать собеседнику на настоящую Марию ди Польве, но тут в ее голове молнией мелькнуло подозрение.

«Возможно, это ловушка, чтобы вынудить меня раскрыть инкогнито», – подумала Екатерина.

Она жестом велела фрейлине подождать, вновь открыла дверь молельни и знаком пригласила молодого человека пройти вслед за ней.

Когда дверь за ними закрылась, Рафаэль, а это был именно он, сказал:

– Мадам, вы любите одного французского дворянина, маркиза де Сент-Андре?

– Да, – растерянно ответила Екатерина.

– А он любит вас.

– Думаю, что да, – преодолев смущение, ответила она.

– Ну что ж! – сказал Рафаэль. – Завтра на рассвете у Туринских ворот он будет драться на дуэли с маркизом делла Скала.

Затем с волнением в голосе юноша добавил:

– Не исключено, что его убьют, поэтому он страстно желает увидеться с вами в последний раз.