4 декабря (22 ноября) авангард русской армии достиг Борисова. В этот день Фёдор Николаевич записал: «Ушла лисица, только хвост в западне остался!»
Да, последние боеспособные части Великой армии переправились через Березину 29 ноября. По поводу того, кто виноват в этом, историки спорят до сего дня. Но ещё А.И. Михайловский-Данилевский, один из первых исследователей грозы 12-го года, писал: «Армии князя Кутузова не было надобности находиться на Березине – направленных туда сил было совершенно достаточно, и скопление массы войск не принесло бы пользы. Кроме того, армия, выдержавшая генеральные сражения под Малоярославцем и Красным, нуждалась в некотором покое, вот почему князь Кутузов и отрядил лишь Милорадовича. И если он, “крылатый”, не поспел со всем отрядом к сражению, то тогда бы подошла армия, двигавшаяся в бури и метели по проселочным дорогам?»
На левом берегу Березины остались десятки тысяч солдат и офицеров противника, которые уже давно не представляли никакой угрозы русской армии, доведённые голодом и морозами до полного одичания. Русские воины смотрели на них или с сочувствием, или с презрением. Глинка, гуманист по своей натуре, и тот с пренебрежением говорил о тех, кто ещё полгода назад был грозой Европы и славой Франции:
«Мы остановились в разорённом и ещё дымящемся от пожара Борисове. Несчастные наполеонцы ползают по тлеющим развалинам и не чувствуют, что тело их горит!.. Те, которые поздоровее, втесняются в избы, живут под лавками, под печь-ми и заползают в камины. Они страшно воют, когда начнут их выгонять. Недавно вошли мы в одну избу и просили старую хозяйку протопить печь. “Нельзя топить, – отвечала она, – там сидят французы!” Мы закричали им по-французски, чтоб они выходили скорее есть хлеба. Это подействовало. Тотчас трое, чёрные как арапы, выпрыгнули из печи и явились перед нами.
Каждый предлагал свои услуги. Один просился в повара; другой – в лекаря; третий – в учителя! Мы дали им по куску хлеба, и они поползли под печь.
В самом деле, если вам уж очень надобны французы, то, вместо того чтоб выписывать их за дорогие деньги, присылайте сюда побольше подвод и забирайте даром. Их можно ловить легче раков. Покажи кусок хлеба – и целую колонну сманишь! Сколько годных в повара, в музыканты, в лекаря, особливо для госпож, которые наизусть перескажут им всего Монто; в друзья дома и – в учителя!!! За недостатком русских мужчин, сражающихся за Отечество, они могут блистать и на балах ваших богатых помещиков, которые знают о разорении России только по слуху! И как ручаться, что эти же запечные французы, доползя до России, приходясь и приосанясь, не вскружат голов прекрасным россиянкам, воспитанницам француженок! Некогда случилось в древней Скифии, что рабы отбили у господ своих, бывших на войне, жен и невест их. Чтоб не сыграли такой штуки и прелестные людоеды с героями русскими!»
8 декабря пределы Российской империи покинул Наполеон. Через неделю после него русскую границу (теперь уже с востока на запад) перешли первые толпы из бывших соединений Великой армии. В основном это были солдаты и офицеры корпусов Макдональда, Шварценберга и Ренье, которые не участвовали в походе на Москву. Они не были так истощены и сохраняли ещё способность удивляться, радоваться, негодовать. Вот как передаёт их эмоции граф Филипп де Сегюр:
«Бросая последний взгляд на эту страну печали, откуда они вырвались, видя себя на том месте, где пять месяцев тому назад победоносно вступили их бесчисленные орды, многие плакали и кричали от боли!
