Кристина подперла лицо рукой и отвернулась, наблюдая, как кошка перебегает дорогу.
– Если бы я тогда знал о твоем занятии, я бы успел склеить наш с ней брак, и все бы обошлось. Хотя, едва ли. Я уже рассказал тебе о ней.
– Нам срочно нужно поговорить о чем-нибудь другом. Извини, что вынудила тебя распахнуть передо мной душу.
– Можно подумать, это впервой.
– Старые-добрые привычки?
– Которые иногда возвращаются.
Кристина широко улыбнулась и ветер заиграл ее волосами, возвращая весь ее надушенный воздух в мое лицо. Я почувствовал себя лучше.
– Кстати об этом, и давно ты снова куришь?
– Не поверишь, совсем недавно.
– И сколько ты не курил?
– Восемнадцать с половиной лет.
– Ну и зачем это все?
Кристина склонила голову на бок.
– Будем считать, я бросил ради того, чтобы снова начать. Иногда такое бывает.
Какое-то время мы молчали. Я не знал, о чем с ней заговорить, но она выглядела чрезвычайно спокойной. Так, будто молчание никак ей не претило и наоборот было даже приятно. Вместо того, чтобы говорить, я тоже старался уловить в себе это спокойствие, что не могло родится в шуме или болтовне. Я рассматривал ее лицо, не в силах сместить внимание на что-то другое, и так, урывками, будучи готовым сразу же отвести взгляд, как только она обернется. Вдруг она отняла от лица руку и посмотрела в мое лицо совсем другими глазами.
– Восемнадцать с половиной лет?
– Когда мы расстались, я опять закурил.
Она спрятала свой взгляд куда-то под стол. Должно быть, ей было нелегко все это слышать.
– Расскажи мне о своем магазине. О бабочках.
И тут она сделала такое лицо, что мне было тяжело устоять, вот только я не знал, с чего мог бы начать. Это была та самая история, которую прячут в шкатулку и убирают под кровать. Я не говорил об этом ни с кем, даже ни разу не произносил вслух. Пожалуй, мне было бы сложно подобрать хоть какие-то слова, потому что я никогда их к этой тайне не применял. Но вот, что-то когда-то случается в первый раз.
Я сунул нос в воротник и почувствовал, как сильно запахло сырой землей. Через минуту пришел официант и принес нам кофе. В этот раз мы с ней тоже заняли места у веранды, но не потому, что она промокла или что-то еще. Мы сделали это неспециально, но я думаю, потому что здесь никто не мог бы нам помешать. Улицы были пустые и лишь случайные прохожие, одни из тех любителей травы или цветов, которые здоровались со мной кивком головы, пока мы ехали в лифте или стояли в очереди в супермаркете, бегло оглядывали нас с Кристиной, а потом так же отводили взгляд, как это планировал делать я. Я от этих взглядов не то чтобы смущался, но чувствовал себя неудобно, все равно что они могли знать, что мы когда-то встречались, потом разошлись, оба были в браке, а теперь вместе сидели здесь и… разговаривали? Словно они могли знать о нас с ней все, что могли знать лишь мы. Так или иначе, знай они обо всем, я не думаю, что они бы нас осудили. Нашлись бы и те, что отнеслись к этому с пониманием.
– Как ты понял, что желания этих людей исполняются?
Ее лицо было рядом с моим. Глаза заглядывали прямо в душу. Я понял, что лучше расскажу свою тайну ей, чем закопаю в лесу.
– Они приходят ко мне с другим желанием. И с более редкими бабочками. Они рассказывают, как исполнилось их желание и что именно они чувствовали.
– Но как ты понял, что ты это можешь? В смысле, как ты понял, что ты можешь исполнять желания? Да еще и таким способом?
