В небесах серебряными колоколами грянул аккорд. Из-за темного горизонта вдруг стремительно вознеслась луна и встала, сияя, в самом зените. Звезды закружились вокруг нее искрящимся хороводом. Лучи далеких светил пронизали ночной воздух, зажгли его мириадами ярких огоньков. Мир восхищенно вздрогнул, омываемый потоком музыки, упавшей с небосклона. Невидимый оркестр пел, и звенел, и сыпал на нас хрустальные бусины чистейших звуков. А вот в мелодию влились сильные и звучные человеческие голоса. «Обнимитесь, миллионы! Слейтесь в радости одной!» – торжественно разнеслось повсюду. Мы вчетвером, засмеявшись от счастья, сомкнули головы вместе и заключили друг друга в объятия. Кирилл Владимирович, распластав крылья, приник к нам сверху. Невесть откуда взявшаяся Мурлышенька пролезла между ногами в середину круга, подняла вверх мордочку и тоже запела – вернее, замяукала, соединив свой голос с весело гремящим хором.
Наконец песня смолкла – а до того, поверьте, хотелось, чтобы она звучала и звучала! Голубой шар луны, прочертив небо, упал за горизонт. Звезды, разлетевшись из сверкающего круга, гасли одна за другой. Наша компания смущенно разошлась. Скворец взлетел на верхушку ивы. Кошка, урча, прижалась к Акимову. Иноземцев обратился к нам с Ковалевой:
– Девчонки, скажите, что это было? Я такого чуда еще не слышал. Особенно мне понравились слова: «Смерть служителям обмана, слава праведным делам!» Вы понимаете? Это значит, что…
– Что Нелживия сердечно приветствует вас, своих юных гостей! – провозгласил с дерева Кирилл Владимирович. – Что она в полной мере одобряет то, что вы делаете здесь, в Москве и Подмосковье 17 века. Что желает вам и дальше не трусить перед чудовищами, не отступать перед ними, не давать монстрихам ни одного шанса овладеть людьми! И просит постоянно помнить: из четырех дочерей Бездны и Хаоса самая страшная – Ложь. Поэтому нет славнее победы, чем победа над обманщицей! А слышали вы сейчас, ребята, знаменитую «Оду к радости». Ее создали для нас два гениальных немца. Слова написал Фридрих Шиллер, музыку – Людвиг ван Бетховен.
Свежий ветер, прилетев откуда-то издалека, остудил наши разгоряченные лица. Вокруг чуть посветлело. Густой туман окутывал осеннюю землю, кусты, клубился над болотной гладью.
– Ура, ребята! Наступает рассвет, – объявил Акимов.
– Наконец-то, – кивнул Иноземцев. – И это значит, что нам надо мухой лететь в Пресбург. Скорее возвращать на место пушку, спасать Афанасия! Чего мы стоим-то, спрашивается? Идемте, а то опоздаем!
– Можно подумать, ты знаешь, где находится Потешный городок, – сердито пожала плечами Светка. – И вообще, в таком тумане…
Но тут – как мы могли про них забыть! – из серой мглы выпорхнули наши проводницы. Мерцая серебряными крылышками, сделали круг над краем болота. Потом, держась невысоко над землей, бабочки полетели вправо вдоль берега. Сашка схватил нас с подружкой за руки и потащил в ту же сторону, крича:
– Быстро, не отстаем от бабочек, а то потеряем их в тумане! Антоха, двигай за нами и не забудь здесь свою кошку! Кирилл Владимирович, если Вы устали, садитесь мне на плечо – я Вас мигом до Пресбурга довезу!
Мы побежали за бабочками. Впрочем, они летели неторопливо и – что было очень здорово! – на уровне наших глаз. Скворец, как мне показалось, с удовольствием принял предложение Иноземцева и ехал на его плече. Пончик сзади, хотя и пыхтел на все лады, шел довольно споро. Мурлышенька, не отставая от него, замыкала шествие. Сашка крутил головой, вглядываясь в окружающую местность. Видно, пытался сориентироваться. Потом спросил у птицы:
