– И что? – уважительно спросил пончика Сашка. – Ты всю ее прочитал?
– Ну, всю-то только пролистал, – вздохнул Акимов. – Ящерки в короне в ней не нашел. Попросил библиотекаршу достать мне с полок еще книги про животных, какие есть. Она мне три штуки выдала – толстые, тяжеленные, я еле-еле их себе на стол уволок. Библиотекарша моей бабушке подмигнула – они вместе сидели, чай из самовара пили, – и говорит: «Основательный внучок у Вас растет, Настасья Терентьевна. Смотрите, как ребенок зоологией увлекается. Наверное, большим ученым будет»,
– Конечно, будешь, Антоха, – подтвердил Иноземцев. – И не каким-нибудь «Черномором», а настоящим, серьезным биологом – это я уже понял.
Акимов грустно усмехнулся:
– Ну, может, это и сбудется – не знаю через сколько лет. А тогда я, ребята, сидел и чуть не плакал. Три книги, что дала мне библиотекарь, упорно просматривал – но больше для очистки совести. Просто я уже понял: не бывает ящериц с короной. Ну, кто им, диким животным, эту корону наденет? «Вот, – думаю, – напорол я сгоряча семь верст и все лесом. Разве может быть волшебница описана в энциклопедии? Давно известно, что наука и колдовство противоречат друг другу, а потому нигде не пересекаются. Понятно теперь, что не видать мне хозяйки Медной горы как своих ушей – ни в девичьем, ни в животном образе. И как я сразу не дотумкал: ведь, даже превратившись в ящерицу, хозяйка не растеряет свой человеческий ум и всегда успеет спрятаться от меня, уйти под землю – волшебнице это ничего не стоит, при ее-то могуществе! Это она мне нужна, а ей – нет, второклашка восьмилетний. И так мне, ребята, обидно стало! Значит, не встречусь я весной с хозяйкой Медной горы, не сослужу ей службу, не заработаю бабе Насте золотых и серебряных ниток? Чуть опять не реву с горя! Только потому и сдерживаюсь, что не хочу бабулю расстраивать. Она же сразу встревожится, начнет спрашивать, почему я плачу? И что я бабушке отвечу? Что решил ей помочь ниток добыть для завершения вышивания, а сам – бац! – и сдулся, и ничего из моей затеи не выходит. Баба Настя тогда уж вовсе опечалится – и про работу свою опять вспомнит, и меня жалеть начнет. Ну, я так, пару раз тихонько всхлипнул – не смог удержаться! – и сижу, дальше книги листаю. Библиотекарша с бабушкой ничего не заметили – они смеялись над каким-то давним деревенским случаем. А я чуть успокоился и внимательно вгляделся в картинки – как раз в последней книге дошел до раздела «Пресмыкающиеся». Смотрю, а на рисунках – больших, цветных – каких только змей и ящериц нет! Многие окрашены просто удивительно, и странная тайна в них сквозит, и древняя сила. А примерно за неделю до того дня учительница рассказывала нам на уроке, что современные пресмыкающиеся – родственники динозаврам. Тем самым, вымершим миллионы лет назад! Ну, досмотрел я рептилий. Начался раздел «Земноводные». И первым в нем шли саламандры – такие смешные и беззащитные! Разглядел я все их европейские виды, перевернул страницу и, честно, замер от радости. Передо мной был восточноамериканский тритон – красненький, маленький и прозрачный. Я даже забыл, где нахожусь, и как давай смеяться! – до того он мне понравился. Опомнился, когда услышал, что библиотекарша бабушке говорит: «Ах, Настасья Терентьевна, невозможно не умиляться, глядя на Вашего любознательного внучка». Я вздохнул – легко мне стало, хорошо! – захлопнул энциклопедию, сложил ее в кипу с остальными книгами и понес сдавать. Сказали мы с бабушкой библиотекарше «спасибо» и «до свидания», оделись, вышли на крыльцо. Баба Настя удивилась: «Ох, Антонюшка, как уже стемнело! Даже ступени плохо видно. Но ничего, дальше-то мы с тобой по снежку побежим, а от него светло – небось не заблудимся! Дай-ка мне руку, и идем скорей домой. Наверное, папа с мамой с работы пришли, беспокоятся, что нас в избе нет – да еще в такой мороз!» Сбежали мы с крыльца и припустили по улице. Стынь, и правда, стояла страшная, – даже деревья у соседей в палисадниках трещали от холода.
