Мальчик в ответ на это подлое заявление прижал ручонки к глазам и заплакал. Из-под кареты к Шакловитому метнулось рыжее пятно. Мерзавец отчаянно замахал руками и словно бы подавился собственными словами. Так и есть! Изо рта Федьки свесился вниз распухший синий язык. На конце его висела, рыча, большая лисица. Она жадно рвала и глотала лживую часть тела Шакловитого. Вот боярин наклонил голову, увидел зверя и заскулил. Андрейка вздрогнул, отнял ладошки от глаз, испуганно попятился. Тут мы словно очнулись! До сих пор все только и могли, что таращиться друг на друга, слушая ахинею, которую нес Федька – настолько она была наглой и дикой! Прадеды ему, видите ли, не угодили, не сумели сто лет назад стать московскими князьями! Только ведь если бы не они, сам Шакловитый – такой «живой умом»! – вообще бы на свет не родился. И еще, надо же было додуматься: на полном серьезе назначить малыша ответственным за карьерные неудачи собственных предков! И приводить при этом какие-то доводы в пользу собственной изуверской правоты. Но теперь уж мы дали волю возмущению! Я и Светка первыми подскочили к Федьке и залепили ему пощечины: Ковалева – справа, я – слева. Шакловитый изумленно примолк и заворочал глазами, пытаясь обнаружить нас. Как бы не так! Акимов не зря остался сидеть за кустами – выдать нас было некому. Щука поднял камень, прицелился и запустил его в советника. Попал по правому плечу. Федька вскрикнул. Саня, подойдя к садисту сзади, дал ему пинка. Шакловитый не удержался на ногах и полетел вперед, чуть не подмяв собой урчащую от злобы лисицу. Но там его уже поджидал Савва Романович. Он не позволил вруну упасть. Вытянув навстречу Федьке огромную ногу, страус принял на нее советника и мощным броском закинул Шакловитого на крышу кареты. Лиса во время полета оторвалась от полусъеденного языка негодяя, свалилась на землю и куда-то исчезла.
– Аи-иэ! А оэ э уу! – донесся сверху молящий голос Шакловитого.
– Простите! Я больше не буду, – перевела я.
Светка уперла руки в боки:
– Да уж конечно! Трудненько Вам будет мучить ребенка, сидя на крыше.
– Слушай, Павлик, – спросила я у Мухина, – а ты почему не наподдал Федьке? Может, ты считаешь, что он прав? Отвечай!
Мальчишка в ответ криво усмехнулся и отвел глаза в сторону. Это меня еще больше рассердило. Я схватила Мухина за плечи и начала трясти.
– Ира, – строго сказал Савва Романович, – оставь Павла в покое. Что ты знаешь о своем товарище, чтобы судить о его поступках?
Я прошипела:
– Еще чего, нужен мне такой товарищ, который с фашистом заодно!
– Нет, не заодно, – покачал головой страус и обратился к Пашке: – Правда, рядовой?
Мухин сгорбился. Губы его задрожали. Мальчишка шагнул к Щуке и спрятался за Ленькиной спиной. «Что все это значит?» – удивилась я. Случайно мой взгляд упал на Андрейку. Ребенок потрясенно смотрел на крышу экипажа, где сидел, что-то шамкая, его господин. Шакловитый жестами подзывал маленького холопа. Тот испуганно пятился назад, не замечая нашу группу на своем пути. Вот Андрейка наткнулся на Саню, быстро повернулся, никого не увидел и замер на месте, как зайчонок. Иноземцев смутился и неловко погладил бутуза по голове:
– Не бойся, мы тебе плохого не сделаем. Будь смелее, ты же пацан!
Малыш улыбнулся и обхватил нашего друга ручками за пояс. Мы со Светкой подбежали к ним и тоже начали обнимать Андрейку. Мальчику это очень понравилось – наверное, бедного ребенка давно уже не ласкали! Шакловитый на крыше кареты встрепенулся и въедливо спросил:
