Поэтому выдал по половине тетрадного листа и Ченю, и преподобному Гордону – имя это, или фамилия, Хоуп так и не уточнил. В листках значилось, что обладатель оного – полноправный участник турнира стрелков в городе Рэд-Крик, год, дата, подпись и печать маршала. И в этом же листке и будут делаться пометки по прохождению каждого тура – вот он был для чего нужен.
Дальше потянулись остальные местные – и список в тетрадке продолжал расти. Остановился он на цифре в двадцать шесть человек. С одной стороны, достаточно – состязающихся, по правилам, и требовалось четное количество. Но что-то и маршалу, и мэру все равно не нравилось – снова.
– Ну, есть еще желающие? – выкрикнул мэр, пробежав глазами список. – Все же помнят, что для отборочного тура требуется, чтоб будущие участники разделились на пары? Итого сейчас – двадцать шесть участников, а это значит, что получается тринадцать пар! Тринадцать, господа, не лучшее число, не находите?
– Да уж, это точно! Не то что бы я был суеверен, но стоит ли искушать судьбу? – поддержал его мистер Грэхем, один из участников того самого совета города: ему тоже предстояло судить состязание.
– Когда в Санта-Фе на похожее состязание вышло тринадцать стрелков, пуля тринадцатого как раз срикошетила от мишени, и угодила прямиком в лоб одному из зрителей! А у другого стрелка взорвался патрон прямо в барабане, еще до выстрела, а, каково? – подогрел волнение, прокатившееся по рядам зевак, и мистер Элиот. – Это мне рассказывал мой зять – и может подтвердить эти слова!
– Могу, – подал голос один из горожан, нарядно одетый мужчина лет сорока, моложавый с лица, но уже с некоторым брюшком. Его фамилия была Грин, и он и был тем самым зятем. – Знаете, вот мне бы не хотелось, чтоб взорвался патрон в барабане моего револьвера – ведь тот стрелок остался без руки! А я планировал как минимум дойти до последнего тура!
– Так что нам нужны еще как минимум двое…
– Мы! Записывайте нас, – неожиданно для всех собравшихся, вперед вылезли мальчики, все четверо. – Нас даже больше двух!
В толпе прокатился смешок – ребята живо растолкали замешкавшихся вокруг людей, подсмеиваясь и переговариваясь, высыпали прямо перед помостом, готовые хоть сразу к барьеру, судя по их виду. Маршал же Хоуп смерил ребят взглядом:
– Не пойдет, молодые люди. Позовите старших братьев – тогда с ними и поговорим.
Вперед всей компании выступил Дэф – и, сунув руки в карманы и чуть растопырив локти, спокойно поинтересовался:
– Собственно, а почему?
– Потому что условие, если вы помните, было – любой мужчина. А вы, извините, пока что дети.
И Хоуп рассмеялся – нагло и хамовато. Засмеялись и в толпе.
– Эй, да что это за… – возмутился было Тед, но Дэф его неожиданно остановил, сцапав за плечо, и что-то сказал на ухо, неслышное другим. Тед умолк.
– С какого возраста считается возможным участвовать? – не без труда, но все же перекрывая смех и галдеж, настырно уточнил Дэф.
Хоуп, отвернувшийся было от компании ребят, удивленно обернулся снова:
– Я же ясно сказал…
– С шестнадцати, – громко и четко сказал в толпе кто-то. – Мэр, чего ты бороду мнешь, ты сам забыл сказать, пока тут распинался – у нас всегда было можно с шестнадцати участвовать! Нечего над парнями гоготать – будто никто в их возрасте не был никогда!
– Да, все так, с шестнадцати, – подтвердил мэр Парсонс, и Хоуп только кивнул: на ходу сейчас поменять правила не выйдет, нужно было и правда сказать заранее.
