- Что-то случилось? – осторожно спросила мама, смотря отцу прямо глаза, пока он очень осторожно разжал объятия.
Он ей не ответил, скрыл все свои эмоции под маской и не говоря и слова больше направился с господином Скудным прямиком в столовую. Жизель натянуто кашлянула, никак не прокомментировав ситуацию и сказав, что нужно поторопить Пьера, ушла на кухню оставив нас с мамой наедине. Стоило ей уйти, мама словно ожила, даже в пустых черных глазах будто появились настоящие эмоции.
- Ну, как оно, научила свою команду фолису? – с задором спросила она, подойдя поближе и заглядывая мне в глаза.
Я глотнула, боясь даже пошевелится, чтобы не спугнуть и не закончить такое редкое в последнее годы явление, как проявление настоящей личности мамы, а не той пустой марионетки, которой она стала после смерти. Видя ее легкое замешательство в связи с отсутствием ответа, я кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
- Что такое мое сокровище? Кто-то обидел тебя? Твой отец? Вот же чертов некромант! Вечно он бузит на мою звездочку! Зря, я от него не ушла к тому эльфийскому принцу! – запричитала мама как когда-то давно, возможно в другой жизни, прижимая меня к груди, пока я не выдержала и разревелась.
Она холодная, просто ледяная, но мне тепло, даже не так, я словно сгораю, борясь с глупыми слезами. Эти холодные объятия кажутся мне самыми теплыми, самыми нежными на свете. Я чувствую всю любовь и заботу, с которой она нежно проводит рукой по моим волосам, все то, чего мне так не хватает.
- Клара! Поллинария! – зовет нас отец и все резко заканчивается, так же неожиданно, как и началось.
Мама безвольно опускает руки и поворачивается к двери в столовую. Тепло, жар, забота и любовь исчезли. Остался только холод, пронизывающий до костей и горькое сожаление, которое можно уместить в одну единственную фразу: «Ох, если бы мама была жива».
- Пойдем, отец звал, - сказала она бесчувственно и однотонно и не дожидаясь, когда послушаюсь, сама пошла в столовую.
Самая большая, самая невыполнимая моя мечта — это она, живая и здоровая мама. Реальная же ускользает от меня, оставив только ещё одного поднятого мертвеца, пустышку от личности, от которой почти ничего не осталось. Только эти редкие недолгие проблески ее настоящей отличают ее от Кости, или других моих скелетов. Моя мать умерла, очень давно, когда я родилась. Было время, когда я не понимала, что она мертва и является всего лишь поднятой. Тогда я была счастлива в своем неведении. Она не старела, не менялась, пока я росла. В какой-то день я поняла, что передо мной не моя мама вовсе, а ещё одна ожившая кукла, которую заботливый отец оживил для меня. Именно в тот день у меня и появилась эта самая неисполнимая мечта – воскресить маму. Воскресить, а не поднять ее как сделал отец. Я хочу, чтобы она ожила, но даже самый сильный некромант в мире не может этого сделать. Некромант не может, но есть то, что может воскресить ее, только найти его не так уж просто, особенно мне, заключенной в этом замке как в своего рода темнице. Именно для этого мне нужно попасть в Магистрель и стать магистрантом, стать свободной.
- Что ты делаешь? – вывела меня из мрачных мыслей Жизель, проходя мимо с изящным серебряным поносом.
Смахнула молочные слёзы с лица и, чуть опустив голову, проскользнула за ней незаметно в столовую. За длинным прямоугольным столом много места, мне кажется, не было и дня, чтобы в этом доме было столько гостей что все места за столом были бы заняты. Можно сказать, наша семья нелюдимая, но это закономерно для тех, кем мы являемся. По крайней мере, так говорит папа, а я склонна не спорить с ним на подобные темы, ему и так тяжело приходится. Тихонько обошла, отца сидящего во главе стола, и села рядом с мамой по его левую руку. Господин Скудный, сидящий напротив с презрением, скривился, когда я совсем без манер опустила локоть на стол и с тоской посмотрела в свою пустую тарелку.
