За массивными воротами уложенная темным камнем дорога к дому, а по бокам главное творение Жизель – роскошные клумбы с цветами. Особенная ее гордость — это кроваво-красные розы, которые большими кустами обрамляют фасад моего дома. Так сказать: мой дом, мой милый замок. Я почти что ощущаю себя дочкой графа с какой-то глупой любовной книги на манер тех, что пишет Жизель. Кто же такая Жизель, если подумать? Папа называет ее экономкой, ведь она живет с нами и заботится, чтобы везде было чисто, а я была накормлена и не творила дурных дел. С последним, конечно же, она не справляется, но это не ее вина, это я так сказать выдающийся экземпляр. Для нашего повара – Пьера, Жизель сродни музе, смыслу существования, это было бы мило если бы не один факт – он поднятый отцом, что значит давно почивший. Он, кстати, не единственный из наших слуг который уже побывал в земле, некроманту проще договорится с мертвыми чем с живыми. Жизель же вполне себе жива и больше всего для меня напоминает бабушку, не в обиду Ба будет сказано. У нее нет ни детей, ни внуков, так что мы стали семьей. Хотя она часто ворчит, что за моё воспитание всего богатства нашей семьи мало заплатить.
Мы прошли к двустворчатым дверям, пока я оглянула древнее здание из черного камня без окон на первом этаже и мельком взглянула на открытое окно в кабинете папы. Есть у отца привычка после ужина снять пиджак и посидеть за столом, выпивая несколько бокалов коньяка. Дверь в замок помпезно открылась и нас встретили две женщины, хозяйки этого дома. Жизель, женщина небольшого роста и неопределённого возраста из-за всей той косметики, которой она обмазана. Никогда не понимала этого, она бы могла записаться на прием к иллюзионисту, ее бы омолодили запросто одним заклинанием, пускай и всего на три часа, чтобы выглядеть молодо дольше, нужен артефакт, вещь дорогая и частично противозаконная. Но на месте Скудного я бы рискнула и приобрела себе подобное, хоть бы люди перестали бы от него шарахаться ничуть не меньше, чем от нас с отцом. На Жизель красивое платье кофейного цвета, волосы цвета шоколада красиво уложены в высокую прическу, а на нескромном декольте демонстрируется массивное ожерелье. Господин Скудный даже не догадывается, что вся эта красота для него, целых двенадцать лет дальше своего горбатого носа ничего не видит.
- Добро пожаловать, господин Скудный, - улыбнулась Жизель одной из своих самых обворожительных улыбок, так что старик, туго соображая только нервно икнул в ответ.
- Поля, любимый, - поприветствовала нас стоящая рядом с ней мама.
Можно сказать, обе женщины выглядят на контрасте. Если Жизель вся такая разукрашенная и романтичная, то мама выглядит на ее фоне строгой. Платье закрытого кроя с воротником под сам подбородок, украшенным темно-зеленым кружевом. На длинных рукавах такое же кружево, как и на подоле, пока на серебряных пуговицах спереди родовой герб в форме языков огня с восемью зелеными камешками на краях восьмиугольника. Ее бледное лицо всегда имеет больной вид, темные густые брови, небольшой курносый носик, тонкие бледные губы, которых почти и нет, вместе с пустыми, можно сказать пугающими, черными глазами смотрятся жутко. Длинные черные как сама тьма волосы распущены, она никогда не заплетает их. Папа подошёл к ней в ответ на ее слегка поднятые руки и обнял. Объятия сегодня длились чуть дольше чем обычно, он даже слегка сжал ее волосы, чуть зарывшись в них лицом. Казалось бы, мелочь, но только когда папа с мамой можно понять, что он чувствует на самом деле. Жизель поспешно отвернулась, спрашивая у Скудного что-то о погоде, а я же поспешила выдавить из себя правдоподобную улыбку.
