- Сколько тебе лет Поллинария? Двадцать лет! Какой ещё фолис в твоем возрасте?! – начал папа воспитывать меня громким и противным голосом.
Обычно я такие нравоучения слушаю, опустив голову и кивая в такт его очередному обвинению, но сегодня день у меня не задался. К тому же на свидание с Колей я не хочу идти, и просто так он о нем не забудет.
- Настоящий фолис и начинается в этом возрасте, я видела в яблоблюдофоне! – упрямо скрещиваю руки на груди.
- На яблоблюдофоне? – он нехорошо прищурился, явно пребывая в бешенстве. – Будь проклят тот день, когда я по своей глупости подарил тебе эту чертову штуку!
- Это было на мое восемнадцатилетние, - тихо бурчу, зная, что не надо нарываться, но как же хочется.
- Вот именно, с того самого дня количество твоих проделок возросло в разы! Сначала тебе приспичило создать армию слизней, которая чуть не отправила на тот свет бабушку, затем ты взорвала казан на кухне, чуть не успокоив навсегда Пьера и как вишенка на торте бесконтрольно подняла целое кладбище!
У папы уже горят глаза зеленым огнем, а я понимаю, что конкретно так попала. Интересно, как он накажет меня в этот раз? Снова заставит разбирать свои скучные бумажки, или вообще заставит убираться во всем замке без помощи магии?
- Это получилось случайно, - бормочу как можно более жалобно.
- Все у тебя получается случайно, - недовольно говорит он со вздохом, гасит пламя. – Так что там с этим Колей?
Больше всего не люблю, когда он вот так меня отчитывает. В этот момент, когда он как будто смиряется со всем, что я наделала чувствую себя заведомо безнадежной. Чувствую словно никогда не смогу заставить его гордиться собой, чтобы ни сделала. Часть меня говорит, ну и ладно, не нужно и пытаться, ведь папа никогда многого не ждал от меня, но другая часть заставляет чувствовать себя полным ничтожеством. Отгоняю от себя неприятные мысли и, прокашлявшись, продолжаю говорить.
- Никто не захотел меня брать в команду, они только посмеялись надо мной, - недовольно хмурюсь. – А этот слизень – Коля, сказал, что возьмет меня в команду, только если я пойду с ним на свидание. Я ответила, что у него больше шансов с нашей свиньёй Люсей. Он слегка обиделся и обозвал меня…
Замолкаю, недовольно отводя взгляд в сторону, ибо глаза закрывает зеленая пелена, прикусываю губу. Папа не торопит меня, но его молчание все равно напрягает.
- Он сказал, что я некромантское отродье и должна гореть в аду, как раньше горели другие некроманты. Но все слишком боятся тебя, чтобы убить нас, так что это бред!
- Но это же хорошо, - отвечает отец спокойно, и я чувствую себя полнейшей дурой. – Страх — это самое сильное чувство, то, что они нас боятся нам только на пользу. К тому же, закон по которому некромантов сжигают на костре давно отменен, и ты об этом знаешь. Никто не посмеет напасть ни на меня, ни на мою семью.
- Пап, - со стоном пытаюсь ему объяснить то, что чувствую, но он не слушает.
- Поллинария, он просто жалкий человек, с магией или без нее, он никогда не сравнится с тобой, - папа слегка сжимает мое плечо, нагибаясь, чтобы посмотреть мне в глаза. – Этот Коля сказал лишнее, и поверь он об этом пожалеет. Но тебе лучше стоит поразмышлять как так получилось, что ты пошла на поводу у такого ничтожества.
- Папа, ты не понимаешь, - касаюсь его руки, стараясь поймать взгляд, но он уже явно думает не об этом.
- Как его фамилия? – он отпустил моё плечо и принялся слегка постукивать по своей трости, думая о чем-то другом. – Или скажи, как он выглядит я найду его быстро и поговорю с ним.
